— Я не посол, — покачал головой Левий. — Приняв сан кардинала Талигойского и Бергмаркского, я обрел новое отечество. Послы думают о выгоде своих держав, а не о бедах и радостях талигойской. Мне среди них не место, но вас ищет ваш офицер…
— Прошу меня простить, — с невольным облегчением произнес Дикон, — я должен проследить за порядком.
— Надеюсь, вам удастся его сохранить, — на клонил седую голову Левий. — Когда люди становятся толпой, они преступают заветы Создателя, заповедовавшего милосердие и сострадание.
Левий улыбался, но в улыбке проступало что-то недоброе. Оноре смотрел и говорил иначе. Святой Алан, ну почему кардиналом стал не он, а этот седой человечек?
— Второй Доры не будет, — отрезал Ричард, — и второй Октавианской ночи тоже. Ваше Высокопреосвященство может не беспокоиться.
— Ваше Величество? — Альдо был не один и был откровенно зол. — Я нужен?
— Входи. — Альдо говорил «ты» друзьям либо наедине, либо злясь на кого-то другого. — Похоже, наши законники не в ладах с законом. Все это, господа, следовало учесть до суда. До, а не во время.
— Ваше Величество, — Кракл, несмотря на пышные одежды, словно бы усох, — я предполагал, что защита станет давить на разницу кодекса Эодани, кодекса Доминика, кодекса Лорио и законов, действующих в Золотых землях ныне. Утром я поделился своей озабоченностью с герцогом Эпинэ…
— Герцог Эпинэ не чиновник, а Первый маршал, — чего-чего, а обрывать прихвостней Альдо научился, — и поделились опасениями вы, когда фитиль уже горел. Ладно, ступайте, нам надо подумать. Вускерд, отправляйтесь к послам, объявите, что мы начнем несколько позже.
— Как мне объяснить задержку? — растерялся экстерриор. — Дипломаты могут не понять…
— А вы скажите так, чтобы поняли. — Альдо сдерживался из последних сил. — Вы экстерриор или конюх? Мне начинает казаться, что последнее. Робер, на столе адвокатская писанина, возьми и прочти. Мэтр-как-его-там расстарался, накатал всем судьям.
— Я прочитаю. — Лист с обращением к Повелителю Молний лежал сверху, под ним оказался такой же, но на имя Тристрама.
«Монсеньор, я обращаюсь к вам как к члену Высокого Суда…» — почерк у адвоката был уверенным и четким, буквы честно складывались в знакомые слова, но письмо казалось написанным по-бакрански. Из пестрящего цитатами и цифрами документа Иноходец более или менее уразумел, что мэтр Инголс настаивает на замене членов суда, являющихся кровными врагами подсудимого, к каковым, по его мнению, относится и Робер Эпинэ. Адвокат витиевато указывал на упразднение императором Лорио Вторым сословия эориев и настаивал на приведении обвинения к протоколам Золотого Договора и каким-то «высочайше не отмененным к началу текущего судебного процесса кодексам», после чего начиналось нечто вовсе неудобочитаемое.