— Все ясно? — Голос сюзерена выудил Робера из словесного студня. — Принесенной вами клятвы, по мнению защиты, мало, мэтр требует нашего личного вмешательства, новых судей и нового следствия с участием представителей всех стран Золотого Договора и кардинала Талигойского и Бергмаркского. Толково требует, надо отдать ему справедливость. Упрекнуть его не в чем, мы велели ему защищать Алву на совесть, но мы исходили из того, что обвинение знает, что делает.
— Ваше Величество, — запротестовал Феншо. — Инголс ничего не оспаривает по существу, он пытается затянуть процесс. Увы, опровергнуть его доводы непросто — обвиняемый и в самом деле повинен в смерти родственников судей.
— Мы это уже слышали. — Сюзерен был готов кого-нибудь укусить. — Робер, что скажешь?
А что говорить? Только то, что мэтру Инголсу нет цены.
— «… поскольку непосредственными свидетелями деяний, вменяемых в вину герцогу Рокэ Алва, являются герцог Окделл и герцог Эпинэ, защита настаивает на том, чтобы они были приведены к присяге, ибо их показания являются основополагающими для прояснения имевших место событий», — зачел вслух Иноходец. — Что ж, если нужно, чтобы я дал показания, я согласен. Судья я и впрямь никакой. Я кодексов этих и в глаза не видел…
— Тебе и не нужно, — хмуро бросил сюзерен. — Законы — дело судейских, а они сели в лужу. С плеском.
— Суд можно перенести, — быстро сказал Робер. — Послы должны понять.
— Что понять? — не выдержал Альдо. — Что мы за свои слова не отвечаем?! И ведь как исхитрился! Обвинение до последнего держали в тайне, а он с другой стороны зашел.
— Как же так? — Робер оперся рукой о стол и поморщился от боли. — Ведь защите нужно подготовиться.
— В Гальтаре обвинение оглашалось в день суда, — уныло пояснил Кракл, — обвиняемый знал свою вину.
— Выйдите, Кракл, — лицо Альдо брезгливо сморщилось, — и вы, Феншо, тоже. Робер, адвокатов в дела эориев впутала мать Лорио Второго. Ричард, ты прочел?
— Да. — Дикон махнул письмом. — Я должен давать показания?
— Ты никому ничего не должен, — нахмурился Альдо, — и меньше всего этому бумагомараке, но, да будет вам известно, он завалил своей писаниной Посольскую палату.
— Перенеси процесс. — Письмо адвоката — последний рубеж, за него надо драться. — Я могу переговорить с этим мэтром…
— Чтобы он тебя вконец запутал? — рявкнул Альдо. — Если ты разогнал дюжину разбойников, не думай, что управишься с одним крючкотвором. Закатные твари, я не могу отказаться от суда эориев, не могу! В Талигойе должны понять: эории не чета остальным. Что бы они ни натворили, судить их могут лишь равные.