– Какое там остановилось – унеслось вихрем.
– Вы не проверили, от какой кабины отъехало такси?
– Это было невозможно: ни зги не видно и в кабинах – ни огонька.
– В котором часу это было?
– Около одиннадцати, я думаю. До этого я уже час пролежал в постели. На часы я не смотрел.
– Что было дальше?
– Вернулся в постель и тут уж захрапел всерьез. А почему бы и нет, все кабины сданы, мотель полон под завязку, чего же ради мне мучиться, клевать носом?
– Ну а потом, когда вы уже спали, что называется, без задних ног, могло быть так, что подъезжала другая машина, а вы ее даже не услышали?
– Да хоть десяток машин! Когда я знаю, что больше не надо подниматься и принимать новых постояльцев, я сплю как сурок.
– Надеюсь, вы читали в газете репортаж о том, как Бакстер был найден мертвым?
– Конечно, читал, а как же! Как я мог пропустить такое! Когда что-то вас вплотную касается, вы уж не пропустите репортаж в газете про это дело.
– Фото видели?
– Конечно.
– Похож он там на себя, мертвого?
– Вот этого я, черт возьми, утверждать не стану. Я вообще-то не очень здорово запоминаю в лицо публику, которой сдаю кабины. Тут ведь ночь за ночью косяком идут новые физиономии. Я вам так скажу – фото в некрологе было не ахти какое. Обычно в таких случаях стараются польстить покойному, а тут не польстили – он в газете получился постарше, так мне кажется.
– Войдя в кабину, вы увидели труп в лицо?
– Нет, он лежал ко мне в профиль, и я не очень-то его хорошо разглядел. Одна рука у него лежала поверх простыни, я принялся искать пульс, но, едва дотронувшись, понял, что умер он довольно давно. Рука была холодная, окоченевшая. Больше мне, Лэм, добавить нечего – все, что знал, рассказал. Меня уж раз десять трясли по этому делу. Ну а вы-то сами, что думаете?
– Я только проверяю факты, – сказал я. – Большое вам спасибо, мистер… простите, не знаю вашей фамилии.
– Фэллон, Герби Фэллон.
– Супруга ваша здесь вместе с вами работает, мистер Фэллон?
– Нет, моя жена умерла год назад, я управляю мотелем один.
– Понятно. Еще раз спасибо.
Я отправился в отведенную мне кабину, нырнул под одеяло, но целый час не мог уснуть.
Поднявшись с первыми лучами зари, я позавтракал в круглосуточном ресторане, выпил три чашки кофе, после чего позвонил Берте Кул.
– Какого черта ты мне звонишь спозаранок? – разозлилась она.
– Требуется твоя помощь, Берта.
– Слушай, Дональд, – сказала она, – а ведь твои дела плохи.
– Сам знаю, что плохи.
– Селлерс считает, что ты замешан в убийстве. Он пока что этого категорически не утверждает, чтобы от него не потребовали всех доказательств, которыми он пока не располагает, но мне он сказал, что ты завяз плотно. Какого черта ты тогда из нашей агентской машины подавал сигналы этой шлюшке?