– О чём же ты догадался, Гарион? – спросил Силк, насторожённо сверкнув глазами.
– Украдена какая-то вещь… очень важная… а господин Волк и тётя Пол… и все мы… пытаемся её вернуть.
– Правильно, – согласился Силк, – ты не ошибся.
– Господин Волк и тётя Пол совсем не те, кем кажутся.
– И это верно.
– Думаю, они могут делать такое, на что простые люди не способны, – продолжал Гарион, с трудом подбирая слова. – Господин Волк может идти за этой вещью, не видя её. А на прошлой неделе, в лесу, когда мимо проезжали мерги, они что-то сотворили, даже не знаю, как описать это, ну словно погрузили в сон мой разум. Как у них это получается? И почему?
– Ты очень наблюдателен, – хмыкнув, заметил Силк, но тут же посерьёзнел. – Мы живём в особенное время, Гарион, необыкновенное. Вещи, которые могли случиться за тысячу лет и даже больше, сосредоточились и уместились в этом коротком отрезке Вечности. Мир именно таков. Столетия могут пролететь спокойно и безмятежно, но потом всего лишь за несколько лет происходят события настолько важные, что всё на земле совершенно меняется.
– Если бы мне предоставили сделать выбор, – мрачно заявил Гарион, – думаю, что предпочёл бы эти спокойные столетия.
– О нет, – запротестовал Силк, растягивая губы в жёсткой усмешке, – теперь самое время жить, видеть своими глазами, как это происходит, быть частью великих дел.
Кровь тогда кипит, а каждый вздох – невиданное приключение.
Гарион пропустил сказанное мимо ушей.
– Но зачем мы идём? – поинтересовался он.
– Лучше тебе даже не знать, как называется эта вещь, – серьёзно ответил Силк, – равно как и имя вора. Видишь сам, существуют люди, пытающиеся нам помешать, а если тебе что-то неизвестно, то и выдать это нельзя.
– Но у меня нет привычки болтать с мергами, – сухо заметил Гарион.
– Необязательно говорить с ними. Среди этих людей есть такие, которым ничего не стоит прочитать всё, о чём ты думаешь.
– Это невозможно, – возразил Гарион.
– Кто может сказать, что возможно, а что нет? – пожал плечами Силк.
И Гарион вспомнил, как однажды разговаривал с господином Волком о возможном и невозможном.
Силк сидел на пеньке в лучах восходящего солнца, задумчиво глядя на всё ещё погружённую в полутьму долину, обычный человек в скромной тунике, заплатанных штанах и грубом коричневом плаще с торчащим надо лбом капюшоном.
– Тебя воспитали как сендара, Гарион, – начал он, – а все сендары – солидные, практичные люди, не желающие ничего знать о чародействе, колдовстве и подобных вещах, которые невозможно видеть или осязать. Твой друг Дерник – истинный сендар – может прибить подкову, починить колесо, вылечить больную лошадь, но сомневаюсь, чтобы он сумел заставить себя поверить хоть в самое мелкое волшебство.