— Бичи, — объяснил "маркони", — это у нас гости. Из этого… из судкома ВЛКСМ. Попрошу, товарищи моряки.
— А чего ж только двое? — спросил Шурка. — Нам бы весь судком.
Кто-то еще пропел кошачьим тенорком:
У ней — такая ма-аленькая грудь,
А губы — губы алые, как маки.
"Маркони" объяснил гостям:
— Это у нас традиционное приветствие, когда на борту появляются дамы.
— Мы так и поняли, — сказала Лиля.
Мы их быстренько повели в салон, по дороге — через люк — показали машинную шахту. Там полуголый Юрочка сидел на верстаке и чего-то напевал, хорошо, что слов было не слышно. «Маркони», однако, не задерживался:
— А сейчас мы вам покажем «голубятник». Всякое судно, с вашего разрешения, начинается с «голубятника».
Поднялись в ходовую. Старпом от нас отскочил как ошпаренный, удрал в штурманскую. Молодой еще он был, архангелогородец наш. «Маркони» его все-таки вытащил за руку:
— Прошу познакомиться. Старший помощник нашего капитана. Мастер лова и навигации, мой лучший друг и боевой товарищ.
Старпом упирался, как будто его на казнь вели, мычал чего-то насчет вахты. Гости с ним поздоровались за руку. Он сразу взмок, как мышь. «Маркони» его отпустил с Богом.
Из окон видна была вся палуба, с разинутыми трюмами. Бичи стояли в капе, пересмеивались. Гале вдруг захотелось перед ними пококетничать.
— А это штурвал? А можно покрутить?
Штурвал положен был влево и застопорен петлей.
— Нельзя, нельзя, — старпом закричал из штурманской.
— Почему нельзя, товарищ старший помощник? — спросил «маркони». Старпом не ответил, шелестел какими-то бумагами, как будто он что-то там вычисляет. — Можно, девочки, можно.
Откинул петлю, Галя стала к штурвалу, а он ее сзади облапил.
— Ой, какие ручки!..
— Это не ручки, это шпаги.
— Шпаги? Ой, как интересно! Те, которые у мушкетеров?
— Совершенно те же самые. А крутят их вот так, Галочка.
Крутил он ее, в основном, у бичей на виду. В общем, дела у них с «маркони» были в самом разгаре, а хохоту — вагон с тележкой.
— Получил мое письмо? — спросила Лиля.
— Да.
Мы отошли в угол рубки. В дверное окно видно было открытое море, зыбь с белыми гребнями шла на нас, как полки на штурм, и птицы носились косыми кругами.
— Сердишься, что я тогда не пришла?
— Нет.
— Что-то разговор у нас — «да», "нет"…
А какой он еще мог быть? Я — в рокане, на нем чешуя налипла и ржавчина с бочек. Старпом бы меня вполне мог выставить из ходовой, и пришлось бы послушаться.
— Я понимаю, — она улыбнулась, — ты тут не на своей территории.
— Вроде этого.
— А вот это "картушка", — «маркони» там объяснял. Чтобы поглядеть на эту картушку, Гале надо было перегнуться через штурвал, а ему — прижаться к ее щеке.