— Ну что, Фомка, — сказал я ему, — иди, штормуйся, как можешь.
Волна накатила, захлестнула планшир, а когда схлынула — Фомки уже не было. Я испугался, пробрался к фальшборту. Фомка лежал на крутой волне, сложив крылышки, клювом и грудкой к ветру — как настоящий моряк. Все-таки он выбрал штормящее море, а не трюм, где ему и сытно было, и тепло. Плохи, должно быть, наши дела, я подумал. Потом заряд налетел, и больше я Фомки не видел.
Под кухтыльником кто-то отвязывал помпу, тащили шланги. Я в гальюне напялил чей-то рокан, выскочил им помогать. Шурка тут был. Васька Буров и Алик.
— А где ж другие?
— Где надо, — сказал Шурка. — В кубрике у механиков натекло. По колено, шмотки плавают. Во до чего картины доводят. Еще не дай Бог в машину просочится.
— Не дай Бог, — сказал я.
— А чего особенного? Вполне могло и в машину.
— Погибаем, но не сдаемся, — сказал Алик.
Васька Буров на него заорал.
— Плюнь три раза, салага. Плюнь сейчас же!
Алик плюнул.
— Не соображаешь, так помалкивай.
Потащили помпу к вожаковому трюму. Под ногами елозили доски, рыбодел, каталась пустая бочка. Мы спотыкались, падали и снова тащили. Потом опустили шланг и стали качать прямо на палубу — двое на одном плече, двое на другом.
Васька покачал, покачал и спросил:
— Бичи, а бочки-то со шкантами?[55]
— Это к чему ты? — спросил Шурка.
— Дак если они заткнутые, они и держать будут, воду не пустят.
Мы бросили качать.
— Это у бондаря надо спросить, — сказал Шурка. — А где он, бондарь? У механиков там выкачивает. Хрен знает. Которые со шкантами, а которые и без шкантов.
— Они же все равно немоченые, — сказал Алик. И верно, немоченая бочка, хоть и заткнута, все равно пропускает.
— Немоченые, дак теперь намочились, — сказал Васька. — Зря качаем.
Шурка подумал и вдруг заорал на него:
— А ну тя в болото, сачок! Я лично тонуть не собираюсь. — И сам закачал как бешеный. В это время из рубки крикнули:
— Помпу — к машине!
До нас это как-то не сразу дошло.
— А трюма?
— Сказано вам — к машине!
— Дождались, — сказал Васька. — Доехали. А все ты, салага, накаркал: "Погибаем, погибаем"…
Шурка уже тащил помпу от люка. Я выбрал шланг, крикнул туда, в темень:
— Серега, жив там?
Ответа никакого. Я испугался до смерти — захлебнулся он там? Или бочками задавило?
— Серега, гад полосатый!
— Ау! — как из могилы донеслось. — Скоро вы там?
У меня от сердца отлегло.
— Какой "скоро"! — сказал я ему радостно. — Только начинается.
— Мне сидеть?
— Вылазь.
— Пластырь не будете заводить?
— Вылазь, в машине вода. Он загромыхал там бочками.
— Зачем же мы с тобой сидели, Сеня?