Но Конни отключилась, потому что телешоу прервали на выпуск новостей и она была почти уверена, что краем уха услышала название его группы.
— У фанатов рок-н-ролла новый повод для горя, — сообщала Чет Хантли. — Недавний раскол группы «Битлз», безусловно, огорчил очень многих, но он не может сравниться с трагической вестью о катастрофе самолета, происшедшей сегодня утром, которая унесла жизни членов хард-роковой группы «Тайдл Рэйв». Билли Боб Бэтсон, Рэб Джонни, Мэд Дог…
Дальнейшего она не слышала, потому что собственный вопль заглушил все. Она вопила не своим голосом — очень высоким, больше напоминающим кошачий визг, — словно сама душа рвалась на части.
А потом донесся крик матери.
— О Господи! Неужели ты с ними была? О Боже! Чтоб они все в аду горели! Надеюсь, они туда попадут, и…
Конни обернулась и нанесла удар. Это был хреновый удар, кончики пальцев лишь скользнули по материнской щеке. Тем не менее глаза ее тут же наполнились слезами, она вся обмякла, шокированная самим фактом того, что дочь могла отомстить таким примитивным и яростным способом.
И мать наложила на нее проклятие. Самое худшее, самое злобное, самое действенное проклятие, которое только может произнести мать.
— Надеюсь, — хрипло прошептала она, — надеюсь, что когда-нибудь у тебя появится дочь, которая станет обращаться с тобой так, как ты со мной.
Винд вытащила вырванное из газеты объявление о шоу «Академии Мрака», которое она прикрепила к дверце холодильника с помощью магнитика-банана, и прижала к груди. Она никак не могла взять в толк, каким образом минуты оставались все теми же минутами, в сутках по-прежнему было по двадцать четыре часа, а вот неделя, которую она прожила в ожидании грядущего шоу «Академии Мрака», оказалась самой длинной неделей за все ее восемнадцать лет жизни.
Винд была среднего роста, почти с такими же кошачьими глазами, как у матери. Впрочем, в отличие от матери, которая существенно не меняла прическу примерно лет двадцать, хайр Винд, цвета рыжего пламени — единственное материальное наследство, которое оставил ей отец перед тем, как послать их обеих подальше — был коротко стрижен и завит. И еще ей повезло иметь кожу чистую, без конопушек, и пухлые сочные губы.
Она принялась вертеться на одном месте, не в силах поверить, что наконец-то наступил день шоу. Наконец, наконец, на-ко-нец…
Пируэты резко оборвались, как только в дверях кухни появилась мать. Винд сглотнула.
— О Боже, ма… нет, ты шутишь!
Конни оглядела себя, потом перевела взгляд на дочь.
— То есть?
— Ты… ты что, тоже собралась? Я думала, ты в саду… ветки стрижешь, забор ровняешь…