Шаг четвертый. Приглашаем присяжных поделиться своими чувствами. Продолжая тему расизма, я посмотрю на кандидатов и скажу: «Наверное, я в этом не одинок». Никто не откликнется. «Я действительно единственный, кто так думает?» — спрошу я. На моем лице отразится чувство одиночества. Затем я увижу, как одна из присяжных чуть кивнет и боязливо поднимет руку. Я повернусь к ней. «Миссис Смит, — скажу с искренним облегчением, — я очень рад, что не мне одному приходится бороться с этой проблемой. Это признание потребовало от вас большой смелости. Вы не могли бы разъяснить свои чувства по этому поводу?» «Ну, наверное, у всех есть свои предубеждения», — с еще большей прямотой произнесет приободрившаяся миссис Смит. «Благодарю вас, миссис Смит. Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к черным вообще?» — «Возможно, немного боюсь их. Не знаю…»
Ее ответ заставит меня обратиться к остальным кандидатам: «Кто-нибудь из вас испытывает подобные чувства?»
Лед тронется. Кандидаты в присяжные поймут, что можно говорить честно и открыто, начнется обсуждение.
Нам встретятся люди, отрицающие наличие любых предубеждений. Что делать с такими? Хотя некоторые действительно могут не иметь предвзятых мнений, мой опыт подсказывает, что те, кто заявляет об отсутствии предубеждений, не сверяются со своими чувствами или настолько напуганы политкорректностью, что боятся признаться в малейшей предубежденности. Это могут быть чрезмерно самоуверенные или просто лживые люди. В конце концов, мне нужны те, кто способен чувствовать и достаточно честен, чтобы эти чувства раскрыть. Я могу им доверять, а поскольку я открылся перед ними, они могут доверять мне. Мы вместе участвуем в этом деле.
Я могу попросить кандидата в присяжные рассказать, как он относится к ответу другого кандидата. Например: «Мистер Пибоди сказал, что он думает, будто черные более склонны к преступлениям, чем белые. Вы с этим согласны?» Когда кандидат ответит утвердительно: «Это меня пугает», я спрошу: «Может быть, вы сейчас считаете, что мой клиент, Джонни, виновен?»
Разумеется, Пибоди хочет казаться справедливым человеком. «Я не буду выражать свое мнение до того, как услышу все доказательства», — ответит он.
Но я могу спросить: «Как Джонни может рассчитывать на справедливый суд, если мы подозреваем, что он виноват, из-за цвета его кожи?» Мы говорим о презумпции невиновности и, когда приходит время отбирать присяжных, выбираем тех, кто признался в некоторой предвзятости. Самые опасные люди на земле — самодовольные ничтожества, так долго нянчившие свои предубеждения, что они стали частью их души.