— Здорово, господа, здорово, — проговорил он, словно не замечая гробовой тишины, которой партнеры встретили его появление. Харниш всем по очереди пожал руку, широко шагая от одного к другому, причем так крепко стискивал их пальцы, что Натаниэл Леттон сморщился от боли. Потом Харниш бросился в кресло и лениво развалился в нем, притворяясь крайне утомленным. Кожаный саквояж, который он принес с собой, он небрежно уронил на пол возле кресла.
— Ах, черт меня возьми совсем! Ну и умаялся же сказал он, отдуваясь. — Красота, как мы их пообчистили! Ловко, ничего не скажешь! А мне и невдомек, что к чему в вашей игре, только под самый конец догадался. На обе лопатки всех положили! И как они сами нарывались на это, просто диву даешься!
Простодушие, с каким говорил Харниш, медлительность речи, свойственная жителям Запада, несколько успокоили его собеседников. Не так уж он страшен.
Правда, он сумел проникнуть в кабинет вопреки распоряжению, данному служащим конторы, но ничто не указывало на его намерение устроить скандал или применить силу.
— Что же вы? — весело спросил Харниш. — И доброго слова у вас не найдется для вашего партнера? Или уж так он вам угодил, что вы малость очумели?
Леттон только хмыкнул в ответ. Даусет молча ждал, что будет дальше. Леон Гугенхаммер с трудом выдавил из себя несколько слов.
— Вы, несомненно, подняли бучу, — сказал он.
Черные глаза Харниша радостно заблестели.
— Еще бы! — с гордостью воскликнул он. — И как же мы их надули! Вот уж не думал, что они так легко попадутся. Я прямо ошалел!
— Ну, а теперь, — продолжал он, прежде чем наступило тягостное молчание, — не мешает нам сделать расчетик. Я нынче же уезжаю восвояси на этом чертовом «Двадцатом веке». — Он подтянул к себе саквояж, открыл его и запустил туда обе руки. — Но помните, ребята, если вам еще раз захочется встряхнуть Уоллстрит, я рад стараться, только шепните словечко. Мигом явлюсь, с полным моим удовольствием.
Он стал пригоршнями вынимать из саквояжа корешки чековых книжек, квитанции, расписки маклеров. Сложив все это в кучу на стол, он в последний раз сунул руки в саквояж, тщательно обшарил его и добавил еще несколько застрявших бумажек, потом вытащил из кармана записку и прочел вслух:
— Вот мои расходы — десять миллионов двадцать семь тысяч сорок два доллара шестьдесят восемь центов. Эту сумму, конечно, нужно вычесть, раньше чем мы начнем делить барыши. А теперь давайте ваши подсчеты. Ведь дело-то провернули не маленькое!
Партнеры Харниша переглядывались, лица их выражали крайнее недоумение: либо этот юконец еще глупее, чем они думали, либо он ведет какую-то игру, смысл которой им непонятен.