Забрал свои новые костюмы. Поскольку международная система платежных переводов еле волочит ноги, я, испытав муки выбора, смог одобрить только два костюма — из египетской саржи и из светлого габардина. Заверил бедного портного, что за остальные непременно заплачу, когда пришлю за ними человека.
Портретист пока не завершил работу. По состоянию на сегодня я полностью выписан от макушки и до верхней губы, а ниже блекну, превращаясь в коричневый набросок. Художник просил меня смотреть прямо в пространство и чуть повернуть голову. Нарисовано красиво. Правда, художник вообразил, что под правым глазом у меня наблюдается мешок; ни одно зеркало сие не подтвердит, ни одна галерея не потерпит. Велел ему, после того как картина будет исправлена и закончена, передать ее «Клубу исследователей», который за нее и заплатит.
Вернувшись, был встречен дневным управляющим, египтянином, который в связи с тем, что я занимаю номер дольше срока, желал знать, сколько еще дней я буду оказывать им честь своим пребыванием в гостинице. Международная система платежных переводов выводит меня из себя: туземные ребята из кожи вон лезут и ведут гостиничное дело совсем не так плохо, как могли бы, и тот факт, что они во многом зависят от банков, приводит в уныние. Однако, хоть я и буду работать на юге, мне, разумеется, понадобится плацдарм в Каире: для пересылки писем и для неотложных дел, еще мой номер будет складом для находок, pied-à-terre[13] для моей невесты или деловых партнеров, если они посетят город; в нем также пройдут иные правительственные торжества, запланированные на начало декабря. Потому я сообщил управляющему отличную новость: самые дорогие апартаменты гостиницы будут заняты по меньшей мере до 1 января, а то и дольше, — точную дату я вышлю каблограммой из Луксора. Чтобы номер остался за мной, оплатил скромную часть счетов. Раздал экземпляры «Коварства и любви в Древнем Египте» консьержу, коридорным, горничным-африканкам и т. д. В номере из вещей оставляю «Виктролу XVII», самый большой мой патефон. С собой на юг беру побольше печатных бланков для дневника, подходящие полотенца и комплекты белья; на раскопках абсурдные эмблема и девиз гостиницы замечательно всех развлекут. Когда мои чемоданы увезли на причал, я пропустил последний стаканчик на веранде и записал все в дневник. Мне будет не хватать мягкой кровати. Мне будет не хватать бара «Сехмет» в фойе, украшенного изображениями львиноглавой богини, которая уничтожит человечество, если ей однажды позволить протрезветь. Мне будет не хватать обслуживания. Разумеется, ведь я ныне старше, чем когда служил в армии, и не могу сказать, что не нуждаюсь в земных благах. Не поймите меня превратно: я буду счастлив вновь очутиться на походной кровати под открытым небом, охранять свои находки, привыкать к скоротечной смене жары и холода, петь и болтать с местными жителями, которые принимают меня за своего и признают своим вождем. Однако я не столь благонравно переношу трудности, как раньше. Шестнадцать ночей я провел в роскоши гостиницы «Сфинкс», на гладких простынях с оттисками грифа, сфинкса, кобры и надписью «ГОР ПОЖИРАЕТ СЕРДЦА ПРОКЛЯТЫХ». Эти простыни (и связанные с ними воспоминания) будут согревать меня в пустыне холодными ночами.