— Я знала! Я знала, что они ошибались! Вы со Стефаном кричали, что знаете все об утопленниках, и все такое, а я знала! Елена, как же я по тебе соскучилась! Все будут так…
— Тихо, Бонни. Тихо! — оборвала ее Мередит. — Я же просила не кричать. Пошевели мозгами, балда, неужели, если бы Елена была в порядке, она бы пряталась здесь посреди ночи?
— Но с ней все в порядке, посмотри на нее! Вот она. Это же ты, Елена? — Бонни обернулась к ней, но Мередит опять ее одернула.
— Конечно, я, — у Елены было странное чувство, как будто она участвует в какой-то постановке по сценарию, написанному Францем Кафкой, только не знает своей роли. Она не представляла, что говорить восторженной Бонни.
— Это, конечно, я, но… со мной не все в порядке, — аккуратно начала она. Мередит усадила Бонни на кровать.
— Что за тайны? Что значит, не в порядке?
— Бонни, ну я даже не знаю, как тебе сказать, — Елена не знала, плакать ей или смеяться. — Я не представляю, как тебе об этом рассказать. Твоя бабушка тебе когда-нибудь рассказывала о вампирах?
Повисла тяжелая пауза. Тикали часы. Бонни широко вытаращила глаза и уставилась на Мередит. Потом она как будто нацелилась в сторону двери.
— Девчонки… не нравится мне это все. Ну совсем-совсем не нравится…
— Я догадалась, — сказала Мередит, и по голосу было слышно, что догадка ее не повеселила. — Смотри, Бонни.
Та сразу погрустнела и теперь выглядела очень жалко.
— Я не хочу.
— А придется. Тебе придется поверить, или мы не сдвинемся с мертвой точки.
Мередит потащила Бонни вперед.
— Разуй глаза, тормоз. Ты же любишь всякие сверхъестественные штуки!
— Уже не люблю, — всхлипнула Бонни, и в голосе звучали истеричные нотки. — Отстань от меня, Мередит, я не хочу смотреть! — Вырывалась девушка.
— А тебе и не надо, — прошептала Елена, у которой на глаза навернулись слезы отчаяния. — Дурацкая была идея, Мередит. Я пойду.
— Не надо, — Бонни быстро обернулась и бросилась Елене на шею. — Прости, прости, милая! Мне все равно, какая ты. Я так рада, что ты вернулась. Без тебя было так плохо! — теперь она по-настоящему ревела.
Елена сделала то, что не решалась сделать при Стефане — она тоже разревелась. Она плакала в обнимку с Бонни и чувствовала, что Мередит обнимает их обеих.
Они плакали втроем: Мередит — тихонько, Бонни — громко, Елена — в полную силу. Она оплакивала все, что с ней случилось, все потери, одиночество, страх и боль.
Наконец они втроем оказались сидящими на полу, коленка к коленке, как сидели в детстве.
— Ты такая смелая, — восхитилась Бонни Еленой, шмыгая носом. — Я поражаюсь твоему мужеству.