— Она заботится о тебе, — прошептала Мередит, — она послала меня к тебе. Это правда, — добавила она и увидела, как недоуменно уставились на нее глаза Роберта.
Снаружи кто-то что-то грыз и царапал. Роберт прижал голову ребенка к груди.
***
Бонни не знала, сколько они проработали. Много часов. Вечность. Собаки проникли внутрь через окна кухни и старые деревянные двери. Правда, только некоторые прорвались через огненные баррикады, выложенные перед этими входами. Большинство из тех, кто проскочил, подстрелили из ружей.
Теперь же у мистера Смоллвуда и его товарищей кончились патроны. И еще кончалось топливо.
Викки уже впала в истерику, вскрикивая и хватаясь за голову, как будто она у нее нестерпимо болела. Прежде чем кто-то придумал, как ее утихомирить, все вдруг само прошло.
Бонни поднялась к Мэтту, который наблюдал за огнем через разбитое дверное стекло. Он смотрел не на собак, а на что-то вдали. Что-то невидимое.
— Ты иди, Мэтт, — сказала она, — ты больше ничего не можешь сделать.
Он не ответил и даже не обернулся.
— Уже почти рассвет, — не замолкала она. — Может быть, когда солнце взойдет, собаки уйдут.
Она сама не верила своим словам.
Мэтт не ответил. Она тронула его за плечо.
— Там Стефан. Он с ней.
Наконец Мэтт отозвался. Он кивнул:
— Да, там Стефан.
Что-то коричневое и рычащее вынырнуло из темноты.
***
Прошло много времени, прежде чем Елена пришла в себя. Она поняла это потому, что сквозь вход в крипту пробивался сумрачный свет, дающий возможность что-то разглядеть.
Она увидела Дамона. Он лежал на полу. Кое-где сквозь плоть проглядывали кости. Было достаточно светло, чтобы оценить всю тяжесть его ран. Елена вообще сомневалась, что он жив. Он вообще не двигался.
«Дамон?» — мысленно позвала она. Только сделав это, она поняла, что ни слова не произнесла вслух. Визг Катрины что-то замкнул в ее голове или разбудил спящие возможности. Безусловно, помогла и кровь Мэтта. У нее наконец прорезался внутренний голос.
Она повернулась в другую сторону.
«Стефан?»
На его изможденном болью лице была тревога. Сильная тревога. Елене на секунду захотелось, чтобы он был равнодушен, как Дамон.
«Елена», — ответил он.
«Где она?» — спросила она, медленно оглядывая комнату.
Стефан указал глазами на вход в крипту.
«Она ушла чуть раньше. Может, хочет посмотреть, что делают собаки».
Елена думала, что исчерпала запас страха и ужаса, но это было не так. Она совсем забыла о других.
«Елена, прости».
Выражение лица Стефана нельзя было передать словами.
«Ты не виноват, Стефан. Это не ты сделал это с ней. Она сама. Или это с ней случилось просто потому, что она такая, какая есть. Она такая же, как мы».