— Здесь не было ни единого человека.
— Да, это так, — подтвердили мои товарищи, стоявшие оба разинув рты.
— Вовсе не так, — возразил отец Питер и строго на нас посмотрел. — Правда, здесь было пусто, когда я проходил, но это еще ничего не значит. С тех пор кто-то здесь побывал. Человек этот мог, конечно, вас обогнать, и я вовсе не утверждаю, что вы его видели. Но то, что здесь кто-то прошел, — несомненно. Дайте мне честное слово, что вы никого не видели.
— Ни единого человека.
— Ну хорошо, я вам верю.
Он присел и стал считать деньги. Мы опустились рядом с ним на колени и принялись раскладывать золотые монетки на маленькие равные кучки.
— Тысяча сто дукатов с лишним! — сказал отец Питер. — О боже, если бы мне эти деньги! Я так нуждаюсь!
Губы его задрожали, голос пресекся.
— Сэр, это ваши деньги, — закричали мы хором. — До последнего геллера.
— Увы, здесь моих только четыре дуката. А остальное…
Бедный старик принялся размышлять, поглаживая монеты в руках, и вскоре забылся в думах. Он сидел на корточках, с непокрытой седой головой, на него было больно глядеть.
— Нет! — сказал он, как бы очнувшись. — Деньги чужие, и я не могу ими пользоваться. Быть может, это ловушка. Какой-нибудь враг…
Николаус сказал:
— Отец Питер, если не считать астролога, у вас и у Маргет не найдется врага во всей нашей деревне. А если бы и нашелся такой, неужели он бы пожертвовал тысячу сто дукатов только лишь для того, чтобы сыграть с вами злую шутку? Подумайте-ка об этом!
Отец Питер не мог не признать, что Николаус привел здравый довод, и немножко приободрился.
— Даже если ты прав, деньги-то все равно не мои.
Он сказал это слабым голосом, словно был бы доволен, если бы мы привели ему какое-нибудь возражение.
— Они ваши, отец Питер, все мы свидетели. Правда, ребята?
— Конечно, все мы свидетели! Так мы и скажем.
— Благослови вас господь, мальчики, вы почти меня убедили. Сотня дукатов спасла бы меня. Дом мой заложен, и если к завтраму мы не уплатим долга, нам негде будет приклонить голову. Но у меня всего четыре дуката…
— Деньги ваши до последней монеты. Возьмите их, отец Питер. Мы поручимся, что деньги ваши. Не так ли, Сеппи? И ты, Теодор?
Мы поддержали Николауса, и он набил ветхий кошель золотыми монетами и вручил его старику. Отец Питер сказал, что он возьмет себе двести дукатов — его дом стоит того, и послужит надежным залогом, — а остальное отдаст под проценты, пока не разыщется настоящий владелец. Нас же он позже попросит подписать свидетельство в том, как деньги нашлись, чтобы никто не подумал, что он спасся от своей неминучей беды бесчестным путем.