— Да, она уже была здесь — сказал Кузьмин и почувствовал, как опять начал краснеть.
— Ну, вот и хорошо. Вы уж сильно на нас не серчайте, Юрий Николаевич, что совсем не даем вам отдохнуть, но сроки буквально душат. Ещё раз желаю вам удачи, если возникнут какие-нибудь вопросы, звоните. До свидания, Юрий Николаевич, — произнес Шапников.
— До свидания, Александр Дмитриевич, — попрощался Кузьмин.
— Вопрос исчерпан? — поинтересовался Соловьев.
— Давайте договоримся сразу, Андрей Иванович. Вы оставите свою иронию за воротами нашего учреждения. Коллектив у нас хороший, слаженный, чтобы влиться в него, надо будет соблюдать правила и традиции, которые в нем сложились. Уважение к друг другу — основное из правил. Прошу вас запомнить это, — официальным тоном произнес Кузьмин.
— Хорошо, я учту. Только зря вы сочли мою манеру разговаривать, за иронию или попытку задеть вас. Просто, когда говоришь людям, чем я занимаюсь, на тебя смотрят, как на душевнобольного, отсюда и выработалась такая своеобразная манера разговора, — ответил на замечание Соловьев.
— Да, действительно, как-то нехорошо получилось, — согласился Кузьмин, вспомнив свою реакцию на слова юноши. — Знаете, трудно поверить в то, что противоречит законам физики. Тем более, когда об этом говорит такой молодой человек, — словно оправдываясь, проговорил хозяин кабинета.
— Между прочим, мне тридцать пять лет, — усмехнулся Соловьёв.
— Не может быть? Вы старше меня на три года? — не поверил своим глазам Кузьмин и не удержался, чтобы не взглянуть в зеркало, которое висело сбоку на стене. Я дал бы вам не больше двадцати и то с натяжкой.
— Знаю, мне даже в магазин приходится ходить с паспортом, если надо купить что-нибудь крепче газировки, — посетовал Соловьев. — Это, так сказать, побочный эффект моей работы.
— Неплохой эффект, — позавидовал Кузьмин.
— Хорошего тоже мало, приходится всё время доказывать, кто ты на самом деле, а это раздражает, — не согласился Андрей.
— И все же мне хотелось бы знать, как вы сможете помочь строить воздухопланы? — задал вопрос Кузьмин.
— Смотрите, — Соловьев закрыл глаза. По его лицу было видно, что Андрей полностью сосредоточен. Вдруг со стола Кузьмина стали подниматься вверх предметы: сначала был карандаш, потом ручки и документы, лежавшие на столе. Затем в воздух взмыли более тяжелые вещи, но что добило Кузьмина — так это стулья, которые оторвались от пола и парили на уровне глаз.
— Фантастика, — зачаровано произнес Кузьмин, с раскрытым ртом наблюдая за застывшими в воздухе предметами.
Повисев несколько секунд, вещи стали медленно опускаться на свои места.