При этих словах девочка, сидевшая рядом со Слугой, вскочила, будто ее ужалила змея, вскрикнула и стремглав ринулась прочь. Долго пыталась она побороть страх, внушенный ей сказкой, но теперь не выдержала. Одна из старух засмеялась. Остальные были напуганы не меньше, чем девочка, но терпеливо сидели на месте. Слуга, стряхнут очарование сказки и отогнав страх, тоже вскочил и побежал за девочкой. Дочь родоначальницы продолжала свой рассказ…
Хижина заклинателя дождя стояла возле пруда, и туда-то Слуга отправился искать беглянку. Манящими успокаивающими словами он старался привлечь ее внимание, напевая, мурлыча на разные голоса, как это делают женщины, скликая кур, – тягучим, сладким голосом, как бы желая околдовать их. «Ада, – звал он и пел, – Ада, Адочка, поди сюда. Не бойся, Ада, это я, Слуга». Так он пел снова и снова, и, еще не услыхав, не увидав подругу, он вдруг почувствовал в своей ладони ее маленькую, мягкую ручонку. Она стояла на дороге, прислонившись к стене чужой хижины, и ждала с той минуты, как ушей ее достиг зов Слуги. Облегченно вздохнув, она прижалась к мальчику, который казался ей большим и сильным – уже совсем мужчиной.
– Ты испугалась, да? – спросил он. – Не надо бояться, никто тебя не обидит, все любят Аду. Пойдем домой. – Она все еще дрожала и слегка всхлипывала, но мало-помалу успокоилась, благодарно и доверчиво пошла за мальчиком.
Из двери хижины мерцал слабый красноватый свет, внутри, у очага, сгорбившись, сидел заклинатель дождя, на свисающих волосах играл алый отблеск; старик развел огонь и варил что-то в двух маленьких горшочках. До того как войти с Адой в хижину, Слуга с минуту, затаив дыхание, наблюдал за ним; мальчик сразу понял, что в горшочках варится не еда, это делалось в другой посуде, да и время было уже позднее. Но заклинатель дождя тотчас же услышал, что кто-то пришел.
– Кто там стоит за дверью? – спросил он. – Входите поскорей. Это ты. Ада? – Он накрыл горшочки крышками, подгреб к ним жар и золу и обернулся.
Слуга все еще не сводил глаз с таинственных горшочков; как всегда, когда он попадал в эту хижину, его одолевало любопытство, он испытывал глубокое благоговение и какое-то томительное чувство. Он приходил сюда так часто, как только мог, изобретая для этого всяческие предлоги и поводы, и каждый раз его при этом охватывало не то щекочущее, не то предостерегающее чувство легкой подавленности, в котором жадное любопытство и радость боролись со страхом. Старик не мог не заметить, что Слуга давно наблюдает за ним и всегда появляется там, где надеется его встретить, что он, как охотник, ходит по его следам и безмолвно предлагает ему свои услуги и свое общество.