Джон молча восседал за столом, слушая приукрашенное повествование Томаса об ужасном нападении и его храбром сопротивлении грабителям, которых, в конечном итоге, оказалось никак не менее чем четверо. В конце рассказа писарь осенил себя крестным знамением и выжидающе уставился на коронера — в надежде уловить признаки сочувствия.
Темная ястребиная фигура на другом конце стола не пошелохнулась.
— И ты позволил этому человеку уйти, не спросив ничего, кроме имени?
Томас попытался изобразить обиду, однако ноющая шея и бегающие глаза помешали ему достичь должного эффекта.
— Он просто встал и ушел, как только я попытался допросить его. Сказал, что не хочет иметь никакого дела с законом. Но я уверен, что он знал мертвеца, — вначале он сам так и сказал.
Гвин, восседавший на деревянном ящике в противоположном углу маленькой комнатушки, многозначительно хмыкнул.
— Нужно было мне ехать в Хоунитон, а не ему. Кажется, в Эскалоне я слышал о каком-то Фитцхае, примерно за неделю до нашего отъезда из Палестины, но не могу припомнить, как он выглядит.
Джон нетерпеливо поднялся и подошел к узкому окну в стене, из которого открывался вид на внутренний двор монастыря.
— Что этот Фитцхай делал в Хоунитоне? Он ночевал в таверне?
Томас заерзал на стуле.
— Я спрашивал у хозяина. Он не пожелал ответить мне, сказав, что это не мое дело.
Джон пересек комнату и остановился рядом с Томасом, нависая над малорослым писарем, как башня.
— Итак, мы его упустили. Наш единственный свидетель вот так вот запросто встал и ушел. — Коронер повернулся к Гвину, чьи рыжие волосы горели в неведомо как прорвавшемся в комнату солнечном луче. — В окрестностях живут какие-нибудь Фитцхай?
Гвин пожал массивными плечами.
— Не слышал. Но что касается нормандских родов, я не знаток. — Легкое ударение на слове «нормандских» было неуловимым признаком исконного возмущения, до сих пор не улегшегося среди коренных обитателей острова, независимо от того, были они саксонцами или кельтами.
Джон присел на край стола, который угрожающе скрипнул.
— Тогда мне придется просить помощи у шерифа. Он должен знать все благородные семейства в своих владениях. Я думал, что тоже знаю, но это имя для меня незнакомо. — Джон встал с протестующего стола и направился к выходу. — Томас, ты знаешь имена людей, которые участвовали во вчерашнем дознании. Изложи все на пергаменте, в обычной манере письма. Тостиг заключен под стражу и ожидает суда, а за Эдредом из Доулиша будет ходить его обидчик, как только святая сестра решит, что его можно перевезти.
На ступенях он обернулся: