Джон попытался зайти с другой стороны:
— Вы что-нибудь знаете о де Бонвилле? О его семье, откуда он родом, куда направлялся?
— Я же вам сказал, ничего я не знаю! И знать не хочу. Мне, конечно, жаль, что бедняга погиб, и все-таки я его терпеть не мог, хотя мы и были едва знакомы.
Де Ревелль переплел пальцы рук и оперся локтями о стол:
— В чем же, интересно, причина такой неприязни к деБонвиллю? Может, между вами черная кошка пробежала? И вы подрались?
Алан Фитцхай упрямо покачал головой:
Неприязнь вызвана личными причинами, шериф, и подробности, при всем моем уважении, вас не касаются. Когда мы шли через Бургундию и Аквитанию, он вечно высовывался, делал вид, что он тут главный, прямо душа и совесть компании! — Алан провел рукой по роскошным усам. — А на самом деле, это был напыщенный ханжа, вот что я вам скажу, только нос задирал слишком высоко.
Судя по вашим словам, вы знали его гораздо лучше, чем утверждаете, — заметил шериф, однако еще несколько минут допроса показали, что Фитцхай то ли не мог, то ли не желал ничего больше сообщить.
Вы, Фитцхай, останетесь в Эксетере до тех пор, пока я не позволю вам уехать, — приказал шериф. — Ваши меч и конь будут конфискованы, а вы не покинете городских стен без моего на то разрешения. Все понятно?
Фитцхай возмущенно выпятил взъерошенную бороду:
— Значит, надо понимать так, что я под арестом? И меня подозревают?
Джон соскочил с края стола и посмотрел на него сверху вниз:
— Вы — единственный, кто знал покойника, вы назвали его имя. Вы сами признали, что испытывали к нему неприязнь, и в свое время мы еще поговорим об этом подробнее — и выясним, что за этим кроется. Что же удивительного в том, что мы не хотим терять вас из виду? Не будь вы норманнским воином, недавно вернувшимся из Палестины, сидеть бы вам сейчас в тюрьме замка, так что радуйтесь нашей снисходительности.
Коронер подал знак сержанту, и тот, выступив вперед, дотронулся до локтя Фитцхая и указал на дверь, приглашая его к выходу.
Приближаясь к узкой арке, за которой начиналась лестница, Фитцхай обернулся, чтобы высказать последнюю возмущенную жалобу:
— Интересно, а жить мне на что? Кто меня будет кормить в Эксетере, пока вы решите, что делать дальше? Мне нужны постель, еда и пиво.
Джон ответил ему циничной усмешкой:
— Если я хоть что-то знаю о возвратившихся из похода крестоносцах, в подкладке их одежды обязательно найдутся несколько золотых монет. Так что, надеюсь, голодать вы не будете!
Сержант увел Фитцхая из кабинета, а Джон и шериф остались, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.