Томас поперхнулся, едва не выронив кружку с пивом, и истово перекрестился:
— Так он же похоронен! Он уже сгнил там, наверное! — выдавил он с отвращением на лице. — Как можно просить брата или кого там еще смотреть на члена семьи в таком состоянии? И как они смогут при этом определить, действительно ли покойник — их родственник, если от него ничего не осталось?
— Ничего с ним не случилось, не сгнил он за несколько дней в земле, — покойники в сырой земле хорошо сохраняются. — Гвина, похоже, ничуть не обеспокоила перспектива извлечения мертвеца из могилы на белый свет.
Коронер с ним согласился:
— Погода стоит холодная и сырая, а могила — лучшее место, чтобы замедлить разложение. Даже если по лицу они его не опознают, телосложения, волос и, в первую очередь, родимого пятна будет достаточно; кроме того, мы покажем им одежду и оружие.
Писаря, казалось, слова коронера не убедили, однако его мнение никто принимать в расчет не собирался.
Гвин влил в себя остатки пива из кувшина и вытер густые усы тыльной стороной ладони.
— А из Алана Фитцхая надо еще выдавить всю правду. Клянусь, он рассказал нам только половину истории.
Томас кивнул — точно как птица, клюющая зерно.
— Он скрывает что-то, боится выставить себя в невыгодном свете.
Пожав плечами, Джон поднялся из-за стола.
— Может, вы оба правы, только хвататься за все сразу мы не будем. Итак, завтра прямо с утра мы отправляемся в Дартмур. Ты, Томас, остановишься в Вайдкоуме и организуешь все, пусть к нашему приезду покойника выкопают. Мы с Гвином поедем дальше, в долину Тейви, сообщим печальную весть семье и привезем кого-нибудь, чтобы опознать тело.
Когда коронер вышел из комнаты, писарь не знал, должен ли он радоваться, что ему не придется проехать на несчастном муле несколько лишних миль по болотам, или дрожать при мысли о том, что в Вайдкоуме ему предстоит заниматься извлечением из могилы трупа.
Глава десятая,
в которой коронер Джон пересекает Дартмур
Перемирие сэра Джона с женой длилось недолго. Хотя она и помогла ему убедить шерифа привезти Алана Фитцхая из Хоунитона, Матильда, тем не менее, по-прежнему пребывала в раздраженном состоянии из-за того, что супруг постоянно пренебрегает ею, предпочитая заниматься коронерскими обязанностями. Когда вскоре после полудня Джон появился дома и сообщил, что, скорее всего, в ближайшие два дня его дома не будет, настрой Матильды сменился на едкий сарказм. Она, как обычно, сидела в своей опочивальне, Люсиль с кислой миной заплетала ее волосы в косу, и Матильда уставилась на мужа из-под тяжелых век: