. За высокой конторкой в старом дубовом вращающемся кресле сидел круглолицый человек лет сорока и ел огромный бутерброд, завернутый в промасленную бумагу, — впрочем, это не слишком помогало, бутерброд исходил всеми своими соками. Слева на конторке пристроились кофеварка и компьютер. Из бутерброда торчала капуста, куски мяса и еще что-то красное. Несчастному, который с ним сражался, удалось сохранить чистой рубашку с короткими рукавами, но лицо он перепачкал. Когда за нами закрылась дверь, он быстро вытер рот бумажной салфеткой и окинул нас настороженным взглядом серых глаз, но уже в следующее мгновение радостно заулыбался:
— Детектив Стеджес.
Он вытащил свое далеко не худое тело из кресла и потянулся через конторку пухлой розовой рукой. Я увидел на гладкой коже татуировку — синий якорь. Каштановые волосы были коротко острижены, а лицо ужасно походило на обгрызенный по краям блин.
— Джорджи, — проговорил Майло, — как дела?
— Люди ужасно плохие, поэтому дела у нас идут хорошо, — ответил Джорджи и посмотрел на меня. — Он не похож на нашего клиента.
— Сегодня никаких клиентов, — сказал Майло. — Это доктор Делавэр. Он работает консультантом в нашем управлении. Доктор, познакомьтесь, Джордж Немеров.
— Доктор у полицейских, — проговорил Джорджи и пожал мне руку. — На чем специализируетесь: болезни, которые передаются половым путем, или душевные?
— Молодец, Джорджи. Он психоаналитик.
— Все люди не в своем уме, — фыркнул Немеров. — Так что, думаю, у вас дела тоже в полном порядке. Если бы вы больше про это знали, то и меня бы упекли за решетку. — Тяжелые веки прикрыли сузившиеся глаза, но мягкое, круглое лицо оставалось спокойным. — Ну и что же случилось, детектив Майло?
— Да так, ничего особенного. Все ешь шпинат?
— Я его ненавижу, — сказал он, показав глазами на свою татуировку и обращаясь ко мне. — Когда я был пацаном, то просто обожал мультфильмы, но моим любимым героем стал морячок Попай. Однажды вечером, когда я учился в средней школе и не знал, что бы еще такое сотворить, мы с дружками отправились в Лонг-Бич, и я сделал себе эту мерзость. Мать чуть шкуру с меня не спустила.
— Как она? — спросил Майло.
— Совсем неплохо, — ответил Немеров. — В следующем месяце ей исполнится семьдесят три.
— Передай от меня привет.
— Обязательно, Майло, обязательно. Ты ей всегда нравился. Итак, зачем вы ко мне пришли?
Улыбка Немерова напоминала ангельскую.
— Я просматривал кое-какие старые дела, и всплыло дело твоего отца.
— Да? — удивился Немеров. — Как всплыло?
— В связи с еще одним убийством возникло имя Уилли Бернса.