.
И замолчал, давая возможность молодому человеку рассказать, откуда он сам.
Как насчет педика из Индианы с ирландскими и негритянскими корнями?
— Как в книге Стейнбека, — ответил Майло.
— Понятно, — с разочарованием протянул Швинн. — «Гроздья гнева». Читал?
— Ясное дело.
— А я вот нет. — И добавил вызывающим тоном: — С какой это радости я должен ее читать? Там нет ничего нового, такого, чего мне не рассказывал бы мой папаша. — Швинн скривил губы в некоем подобии улыбки. — Ненавижу книги. Ненавижу телевизор, и вонючее радио тоже.
Он замолчал, словно бросая Майло вызов.
Тот не реагировал.
Швинн нахмурился и заявил:
— Спорт я тоже ненавижу — дурацкое занятие, совершенно бессмысленное.
— Да уж, в занятиях спортом недолго и перегнуть палку.
— Ты крепкий на вид. Занимался чем-нибудь в колледже?
— В школе играл в футбол, — ответил Майло.
— Но не настолько хорошо, чтобы тебя взяли в команду в колледже?
— Не настолько.
— Много читаешь?
— Не слишком, — ответил Майло, и собственные слова прозвучали для него точно признание.
— Я тоже.
Швинн сложил вместе ладони и посмотрел на Майло обвиняюще, не оставив ему никакого выбора.
— Ты ненавидишь книги, но все-таки читаешь.
— Журналы, — торжествующе объявил Швинн. — Журналы, в которых пишут про все, но очень коротко. Вот, например, «Ридерс дайджест». Они собирают повсюду чушь, выбрасывают лишнее и оставляют только самое главное — так что ты не успеваешь состариться, когда добираешься до конца. А еще мне нравится «Смитсониан»[4]. Вот так сюрприз.
— Не слышал про такой? — спросил Швинн, словно делился с Майло сокровенной тайной. — Музей в Вашингтоне издает журнал. Моя жена на него подписалась, а я ее за это чуть не прикончил — нам и без того некуда от хлама деваться, весь дом завален. Но оказалось, он совсем не так плох, как я думал. Там пишут про самое разное, и когда я его закрываю, начинаю чувствовать себя таким образованным и умным. Ты меня понимаешь?
— Конечно.
— А вот ты… Мне сказали, что ты у нас действительно образованный. — Швинн произнес это так, словно обвинял Майло во всех смертных грехах. — Даже получил степень магистра, мне правду сказали?
Майло кивнул.
— И где же?
— В Университете Индианы. Только университет еще не значит, что человек по-настоящему образованный.
— А иногда значит. И что ты там изучал?
— Английский язык.
— Да, Бог проявил ко мне благосклонность и послал напарника, который умеет правильно писать, — расхохотавшись, проговорил Швинн. — Ладно, по мне, так я бы не стал спорить, если бы все книги отправились в огонь, а нам остались только журналы. Вот науки мне нравятся. Иногда в морге я просматриваю учебники по медицине — судебная медицина, психиатрия, даже антропология, там много интересного пишут про кости. — Он наставил на Майло костлявый палец. — Вот что я тебе скажу, приятель: наступит день, когда в нашем деле наука начнет играть главную роль. И тогда у нас будут работать настоящие ученые, других и брать не станут. Представь себе картину: специалист прибывает на место преступления, берет разные там соскобы, изучает их прямо там же под микроскопом и узнает все про каждого ублюдка, с которым жертва общалась за последние десять лет.