Швинн не сводил с него глаз.
Майло с трудом разжал пальцы и постарался произнести совершенно спокойно:
— Значит, он разумнее маньяка. Но ведь все равно мы говорим о человеке, у которого не все в порядке с головой, верно? Нормальный такого не сотворит.
Он и сам чувствовал, как глупо прозвучали его слова. Швинн снова улыбнулся:
— Нормальный. А что это, по-твоему, такое?
Не говоря больше ни слова, он повернулся к Майло спиной и, размахивая фотоаппаратом, пошел прочь. Швинн остановился около машины медэксперта, оставив Майло наедине с его дурацкими рисунками и мыслями.
А что это, по-твоему, такое?
Понимающая улыбка. Сплетни о сексуальных пристрастиях Майло наверняка добрались уже и сюда. Может, именно поэтому Швинн ведет себя так агрессивно?
Майло снова сжал кулаки. Он начал было думать, что все в порядке, ведь первые семь убийств не произвели на него такого уж сильного впечатления, он поверил, что приживется в отделе убийств и сможет не принимать происходящее близко к сердцу.
Теперь же, проклиная весь мир, Майло подошел к девушке. Даже ближе, чем Швинн. Он смотрел на нее, видел все ее раны, чувствовал запах — погрузился в ужас случившегося и приказал себе: Заткнись, идиот. Кто ты такой, чтобы жаловаться? Смотри на нее.
Но тут его ослепила вспышка ярости, окатила с ног до головы, и неожиданно он почувствовал себя сильным, жестоким, умным, несущим отмщение.
Ему не терпелось действовать.
Он должен понять, что произошло. Ему это необходимо. Майло ощутил запах смерти девушки. И ему вдруг отчаянно захотелось проникнуть в ад, в котором она умирала.
Было почти одиннадцать, когда Майло и Швинн вернулись в свою машину.
— Ты снова поведешь, — заявил Швинн.
Никакой враждебности, никаких замечаний с подтекстом, и Майло решил, что неправильно понял слова Швинна. Видно, он постепенно становится параноиком, а его напарник всего лишь просто болтает и ничего особенного не имеет в виду. Просто он так устроен.
— Куда?
— Знаешь что, поезжай по шоссе, потом разворачивайся и возвращайся в центр. Мне нужно подумать.
Майло выполнил распоряжение и выехал на шоссе той же дорогой, что и убийца. Швинн потянулся, зевнул, шмыгнул носом и, вытащив бутылочку с лекарством, сделал большой глоток. Затем выключил приемник, закрыл глаза и принялся теребить уголки губ. Майло понял, что теперь он будет молчать долго.
Он и правда молчал до тех пор, пока они не вернулись в город, проехали по Темпл, мимо Музыкального центра, окруженного пустыми участками земли. Масса свободного пространства, где богачи собираются выстроить новые храмы культуры. При этом они будут говорить о возрождении города — как будто кто-нибудь поверит в их глупые рассуждения о необходимости привести в порядок центр города, как будто он не представляет собой чудовище из стекла и бетона, в утробе которого удобно устроились государственные учреждения, где днем трудятся бюрократы, с нетерпением ожидающие окончания рабочего дня и возможности убраться подальше отсюда, где ночью царят мрак и холод.