Теперь он смотрел на Майло, искал у него ответа на свой вопрос, но тот не решался сказать ему об их подозрениях, и Инголлс перевел взгляд на Швинна.
— Слушайте, что, черт подери, случилось? Что она натворила?
— Может быть, ничего, — ответил Швинн и достал голубой конверт. — Или что-то сделали с ней.
Он снова разложил веером снимки и, вытянув вперед руку, протянул их Инголлсу.
— Что? — спросил Инголлс, не сдвинувшись с места. Затем: — Нет.
Совершенно спокойно, без какого бы то ни было выражения. Майло подумал: Ладно, это не она. Ложный след. Хорошо для него и плохо для нас. Итак, мы не продвинулись ни на шаг. Швинн оказался прав. Как всегда. Вонючий ублюдок теперь до конца дня станет важничать, и находиться рядом с ним будет невозможно.
Но Швинн не убирал фотографий, а Боуи Инголлс продолжал на них смотреть.
— Нет… — повторил Инголлс и попытался схватить снимки, впрочем, он не слишком старался, лишь с жалким видом к ним потянулся.
Швинн не выпускал фотографий из рук, и Инголлс, сжав голову руками, сделал шаг назад, словно хотел оказаться как можно дальше от страшных картин. Потом топнул ногой так сильно, что задрожали половицы.
И вдруг схватился за свой огромный живот и скорчился, словно у него начались колики, снова топнул и взвыл:
— Нет!!!
И опять завыл.
Швинн подождал немного, потом усадил его на диван и приказал Майло:
— Принеси ему успокоительного.
Майло удалось найти целую банку с пивом, он открыл ее и поднес к губам Инголлса, но тот лишь покачал головой:
— Нет, нет, нет. Уберите это от меня к чертовой матери.
Он живет в алкогольном тумане, но, погружаясь на самое дно, не желает использовать спиртное в качестве лекарства. Значит, какое-то достоинство у него все-таки еще есть, решил Майло.
Майло показалось, что они со Швинном молчат целую вечность. Швинн с непроницаемым лицом — Майло к такому уже успел привыкнуть. Может, даже получает удовольствие от происходящего?
Наконец Инголлс поднял голову.
— Где? — спросил он. — Кто?
Швинн вкратце рассказал ему, что произошло, тихо, спокойно. Инголлс время от времени стонал:
— Джейни, Джейни…
— Вы можете сообщить нам что-нибудь полезное? — спросил Швинн.
— Ничего. Что я могу рассказать… — Инголлс вздрогнул. Потом начал дрожать. Скрестил костлявые руки на груди. — Что… кто мог… о Господи… Джейни.
— Вспомните что-нибудь, — настаивал Швинн. — Пусть самые незначительные детали. Помогите нам.
— Что? Я не знаю… Она не… с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, она фактически от меня ушла, иногда приходила сюда, но потом исчезала. Говорила, чтобы я от нее отстал и не лез в ее дела. Понимаете, большую часть времени ее здесь не было.