— Если решитесь, Штанге, — вновь все так же медленно и осторожно отводил он руку от кобуры, — мой позывной «Черный призрак» вам известен.
— Как и вам — позывной «Колумбус». Кстати, мы так и называем свою субмарину.
Случайно переведя взгляд на дверь каюты, Штанге вдруг обнаружил, что она приоткрыта и в узком проеме виднеется ствол автомата. Он замер: «Вот в чем она заключалась, эта погибельная ловушка «Черного призрака»! Неужели кто-то решится стрелять здесь, на подводной лодке?! Это же безумие!» Однако никто не стрелял. Мало того, еще через мгновение ствол исчез.
«Очевидно, не прозвучало сигнальной фразы», — понял капитан-лейтенант, чувствуя, что только что он находился на грани гибели.
— Странно вы ведете себя, обер-лейтенант, — проворчал он, немного придя в себя.
— О чем это вы, сеньор Колумбус?
— О том парне с автоматом в нервно вздрагивающих руках, которого вы припрятали за дверью, подобно скелету в шкафу.
Алькен вновь наполнил стопочки и, приподняв свою, вместо тоста произнес:
— Стоит ли обращать внимание на какие-то мелкие предосторожности, если перед нами — весь океан?
— Наставленный на меня автомат вы считаете мелкой предосторожностью?
— А вы — нет? Не нагнетайте атмосферу, капитан-лейтенант, а то я и в самом деле не смогу выпустить вас из чрева своей «дойной коровы». Я не хочу, чтобы своими доносами вы утруждали сотрудников гестапо.
— А вот у меня создалось впечатление, что вы попросту соскучились по студенческим дуэлям.
— Никогда не прибегал к ним, о чем теперь очень жалею.
— Зато мне известен один человек, умудрившийся пройти через пятнадцать из них, увековечив эти свои развлечения двумя прекрасными шрамами на лице.
— Не слишком ли много особых примет? Этот человек тоже войдет в нашу компанию?
— Он давно в нашей компании.
— Так назовите же его.
— Имя его вам давно известно: речь идет об Отто Скорцени[40]. Алькен взялся было за бутылку, однако, услышав имя обер-диверсанта рейха, разочарованно поставил ее на место.
— Это тот, который перевешал всех генералов-заговорщиков, восставших против фюрера в июле 44-го?
— Который со своими парнями подавил этот заговор. Вешали и расстреливали другие.
— «Вешатель со шрамами», именно так его и называют здесь, в аргентинской Патагонии. Терпеть не могу подобных вешателей.
— Что в вашем полупиратском положении совершенно естественно.
— Когда в подобной ситуации произносят имя столь «богобоязненного» человека, оно начинает звучать как угроза.
— А оно и звучит как угроза, — уже увереннее молвил Штанге. — Иначе зачем бы я произносил его здесь, посреди холодного ночного океана?