— Вы хотя бы сообщили о своем решении какому-нибудь штабному чину из Зеекригслейтунг[57], чтобы заручиться его согласием?
— Я не нуждаюсь ни в чьей поддержке, капитан-лейтенант. Мне вполне хватает поддержки известного вам Отто Скорцени.
Какое-то время командир «Колумбуса» колебался, но затем решительно — насколько это возможно было в данной ситуации — произнес:
— Прошу прошения, — вмиг протрезвев, медленно поднялся из-за стола Штанге, — но расстреливать своего старшего офицера я не намерен.
— Так предложите искупить, таким образом, свою вину перед рейхом кому-нибудь из своих офицеров или унтер-офицеров, — уже откровенно издевался над ним Штубер.
— Я не стал бы делать этого, даже если бы Хорн был приговорен к казни военным трибуналом. Вы же предлагаете мне самому выступить в роли Фрайслера[58].
Штубер злорадно ухмыльнулся. Он явно играл командиру субмарины на нервах. И лишь убедившись, что «музицирование» это удалось, смилостивился:
— Да успокойтесь вы, капитан-лейтенант, я займусь ими сам, если уж у вас рука на врагов рейха не поднимается.
— К сожалению, этого я вам запретить не смогу, иначе доведу дело до вооруженного столкновения.
А несколько минут спустя перед ним уже стоял Зебольд. Он усиленно зевал и готов был растерзать хоть весь экипаж субмарины за одно только право еще хотя бы пять минут поспать.
— Тут вот мы с командиром решаем судьбу лейтенанта Хорна, — сказал Штубер. — Так хотелось бы знать ваше просвещенное мнение, мой вечный фельдфебель.
— Расстреливать лучше наверху, на палубе, предварительно всплыв на поверхность, — не заставил ждать своего совета Зебольд. — Чтобы потом не тащиться туда с телом.
— Вот что значит высокая житейская мудрость! — назидательно произнес Штубер, обращаясь к капитан-лейтенанту. — А мы тут с вами второй час прикидываем, что да как.
— Слишком далеко мы зашли с этой вашей расстрельной мудростью, — возмутился Штанге.
— Зебольд, возьмите одного из померанцев, захватите бутылку с остатками вина и идите к карцеру. Пусть, для начала, померанец по-свойски угостит лейтенанта вином, от моего имени, а потом сообщит ему, что это он пил вино от палача, поскольку есть приказ из штаба кригсмарине о его расстреле. Дескать, мы ничего не можем поделать: приказ уже пришел.
— Приказы о расстрелах всегда оказываются самыми лаконичными и толковыми, господин штурмбаннфюрер, — сонно признал Зебольд, поражая обоих офицеров своей неуемной фельдфебельской логикой.
— Так вот, как только Хорн проникнется мудростью этого приказа, у карцера появитесь вы и с присущей всем палачам вежливостью поинтересуетесь, готов ли ваш клиент к смертной казни. После того как первая волна душевного подъема Хорна поугаснет, вы можете повторить свой приход на бис.