Правда, поговаривали, что и Деницу удалось вытащить этого мордоворота-инструктора по рукопашному бою из-под ареста только потому, что он приглянулся в очередной раз нагрянувшему на базу Скорцени. Роланд в эту историю особо не вникал, однако выглядела она вполне правдоподобной: Скорцени таких крепышей уважал. Тем более что после освобождения обер-диверсант действительно беседовал с ним, и именно по его рекомендации Карцаг был переведен из морской пехоты в субмаринники, в виде телохранителя рейхсгостей.
— Кроме нас с вами, на борту есть еще кто-нибудь? — спросил его фрегаттен-капитан.
— Никого, я проверил, — угрюмо пробасил Карцаг.
— А ведь такого приказа «Осмотреть судно» — не было, — заметил командир. — Я только хотел его отдать.
— Зато был приказ: «Команде покинуть субмарину», — еще более угрюмо пробасил Карцаг, лениво поводя широченными, слегка обвисающими плечами. Появление подобного, почти двухметрового роста, гиганта на обычной субмарине даже трудно было себе представить, однако на огромной конвой-субмарине он выглядел вполне приемлемым атрибутом командирской власти. Не случайно со дня появления Карцага на борту он стал для фрегаттен-капитана и адъютантом, и личным телохранителем, и чем-то вроде комендантского взвода — Если кто-то задержался, то почему нарушил приказ?
Командир многозначительно взглянул на Ланцке и Ольтена, как бы восхищенно говоря им: «А, какого цербера мы себе приобрели?!»
— Объявляю благодарность, Карцаг.
— Хайль Гитлер, — все так же лениво и угрюмо проговорил штабсобер-ефрейтор, с высоты своего роста осматривая приземистых, худощавых подводников. Каждого, кто представал перед ним, Карцаг осматривал таким грозным, презрительно-гипнотизирующим взглядом, словно уже видел его перед собой растрощенным и растерзанным.
«Это не подводник, это гробовщик!» — ужаснулся боцман «Валькирии», впервые увидев его на борту, на котором доселе чувствовал себя полновластным хозяином. А ведь до появления Карцага гробовщиком он считал судового фельдшера Ольтена.
«Зато теперь нам не страшно будет высаживаться десантом на побережье Аргентины, Уругвая или США, — возразил командир. — Точно известно, что он лично принимал участие в трех десантных операциях».
Когда Карцаг, наконец, оставил каюту командира, Ольтен и Ланцке облегченно вздохнули. Само нахождение рядом с этим человеком казалось им тягостным.
— Страшная энергетика у нашего десантника, — проворчал фельдшер, считавший себя знатоком оккультных наук и вампиризма.
— Это — от ощущения его силы, — назидательно заметил командир.