Как и положено хозяйке, Хемелинка решила открыть бал. Выбрав партнером по кнёлезу моего супруга, однако. Мог ли Фларимон отказаться? Думать не хочу об этом, по всё тем же причинам, о которых говорила раньше. Причем принц не посрамил честь подданного Фелитии, с блеском исполняя все повороты и дорожки. Дядя Мий, смущенно глянув в мою сторону, предложил руку госпоже-леди Сирин Благочестивой. Отказаться было недостойно благородной дамы, хотя старинная смесь полонеза и хоровода не вызывала бурной радости. Возможно, будь партнером Сирин молодой барон Малеферс, то кто знает, какие повороты показала бы девушка. Кимиэль молчком цапнула Эфиана за руку и потащила в центр зала, дабы присоединиться к танцующим. Показать недовольство было для эльфа ниже его достоинства, и потому на его лице прочно держалось обреченно-надменное выражение.
Испугано переглянувшись, Жармю и Южей одновременно шагнули за мое кресло, словно прячась, и довольно пожали друг другу руки. А мне что с ними делать? На миг в голове появилась картинка, как эти двое носятся по зале с моим креслом, выводя все нужные пируэты и шаги. Но мысль о последствиях оного безобразия — меня и укачать может! — быстро свела радость и ехидство на нет. Собственно, желания танцевать и у остальных гостей не оказалось, а вот на кресло мое слишком подозрительно смотрели. Сами что ли спрятаться там хотели?
К чести Фларимона, надо сказать, что, торжественно проводив княженку к отцу, столь же торжественным шагом он… подошел ко мне. Поскольку Жармю клещом вцепился в кольцо на спинке кресла, покинуть укрытие пришлось Южею. И как бы жалобно он не смотрел, принцы остались неумолимы, в том смысле, что местом делиться не желали. Меня почему-то в расчет не брали, даже не интересуясь мнением. Больше Фларимон ни с кем не танцевал, упорно держась позади кресла. И как бесполезны были жалостливые взгляды княжича, столь же безответными оказались все попытки княженки увлечь принцев хотя бы в хоровод. Фларимон лишь вежливо улыбался, ничего не обещая, а Жармю делал вид, будто не замечает ее.
Честно говоря, я немного сомневалась в чувствах Сирин: столь легко открыть в себе привязанность (со слов Благочестивой — это великая любовь, не меньше) к человеку, от которого столь же легко бегала? А потому опасалась всяческих неожиданностей и не совсем приятных сюрпризов. Но Сирин, похоже, решила все-таки забыть Жармю, полностью сосредоточив внимание на женихе: все танцы только с ним, все разговоры лишь о нем, все взгляды лишь ему. Что ж, уголек в костре всяко теплее звездочки в небесах. Всевышний в помощь! Да и не мне ее осуждать: самой бы в своей жизни разобраться.