И уже никому не было дела на рассвете, когда два молодых человека покинули столицу, разъехавшись в разные стороны, но пообещав помогать друг другу.
Выбирать оказалось не из кого…
— Все так и было, — устало выдохнул Фларимон. — Можешь спросить у Жармю, он подтвердит мои слова. И не потому, что кузены, а потому… Собственно, одному бы мне весь этот обман не разыграть.
Вот и еще на один вопрос получила ответ. А толку? Как не было, так и нет. Что мне с того ответа? Как теперь быть? Ведь то, что Фларимон не жаждет жениться на принцессе, не означает его желания оставаться моим супругом. Разве нет? В том-то и дело, что да. Задерживаясь в королевских покоях, как по всей столицы разгорались споррыому желанию, по прихоти все было быкняжеском замке, я только растягиваю собственную боль. Что мне определенно не нужно и даром, а уж за такую цену и подавно.
— Зачем спрашивать, я и так тебе верю. И именно поэтому нам стоит поспешить в Старый Лес: ваш обман вполне может повернуться против вас самих, и если выберут тебя, то… Кто помешает королю признать наше венчание фальшивкой? Мне до сплетен и разговоров дела нет, но моим и твоим родным от этого будет только хуже, — говорю спокойно, рассудительно, а в ответ получаю только тяжкий вздох.
— Послушай, Эредет, я… — в который раз начинает речь Фларимон, чтобы в который раз быть прерванным.
Кто теперь? Эфиан и Жармю собственными персонами…
Слегка морозное утро бодрило лучше всякого травяного настоя из запасов князя Жданича. Зорька недовольно всхрапывала за столь ранний подъем, не считая достаточным утешением отборный овес на завтрак. Лойрит в принципе был с ней солидарен, но явно опасался перечить хозяину. Хотя, на мой взгляд, его хозяин особо и не спешил никуда.
— Далеко отправитесь? — Эфиан дружелюбно поинтересовался, легко удерживая приплясывающего на месте скакуна.
Мы стояли на перекрестье трактов, в паре лиг от княжеского замка. Эльф и младший принц решили покинуть гостеприимный кров с нами, причем кто больше горел желанием сказать трудно: то ли эльф, беспокоящийся о будущей повелительнице, покинувшей замок неделей раньше, то ли принц, уставший от навязчивого внимания княженки, наконец-таки понявшей, что от Фларимона ничего не добьешься. Задержись Кимиэль, и княженка вела бы себя приличней, но она отправилась дальше в путь, все же взяв в свою свиту слезно об этом молившего Южея. А Сирин не было никакого дела до окружающих: как я уже говорила ранее, все свое время и внимание Благочестивая посвящала жениху, с которым на днях должна был отправиться в его земли.