А я так и уснул — голодный и на весь этот чужой мир обозленный. Но ненадолго.
— Люська!
Я от этого вопля подскочил на месте и тихо выругался, приложившись головой о верхнюю полку, на которой благополучно дрыхло сто кило счастья.
Дева усталая тут же подорвалась на зов.
— Иду, Сашенька.
— Да на хрен ты сама идешь-то? Тут и без тебя тесно. Пожрать, что там осталось тащи, на закусь нам.
Одним словом, муженек ее решил со своими соседями за знакомство выпить. Люська, эта бедная, утомленная жизнью и мужем, дева, засуетилась, доставая свертки и пакеты, и чуть ли не бегом оттаскивая все это своему «зайчику».
— Бедная тетка, — пробурчал я и закрыл глаза, решив попробовать опять задремать.
— Эй, пацан, пить будешь?
Приглашение сопровождалось ударом в тонкую перегородку, которая от такого обращения завибрировала так, что у меня зубы щелкнули, а храп над моей головой аж на целых три секунды прекратился.
— Нет, спасибо, не буду.
— Спасибо не буду! — передразнил меня этот «зайчик» недобитый, — тебе, что интереснее там с Люськой моей перемигиваться? Давай-ка, сюда иди, будь мужиком, выпей!
Ну что за странные понятия в этом мире? Почему, чтобы доказать, что я мужчина, мне надо обязательно выпить? Глупость какая-то!
— И закусишь заодно, — подсказала Иоханна.
А у блонды моей иногда в голове гениальные мысли появляются! И я пошел. Пить особо не стану, а вот закушу по полной программе.
Лин ушел за перегородку. Мы с Василием остались практически в одиночестве. Ну, если не считать, конечно, странную девушку Люську, глядящую на нас с умилением, старушку за занавеской, молодого парня, спящего на верхней боковой полке, и задумчивого старичка, сидящего на полке под парнем и медленно поедающего вареные яйца. Одно за другим. Но они нам не мешают совершенно!
— Вась, — говорю я ласково, — ты бы покушал что-нибудь. Ты же один у нас голодным останешься!
— Я сыт любовью, — вздыхает Василий.
— Вась, не нужно, — шепчу я, двигаясь к нему ближе.
— Я не в силах молчать о своих чувствах, — мурлычет в ответ кот и одаривает меня страстным взглядом зеленых глаз. А глаза у него, как у Терина Эрраде — такие же красивые.
— Васенька, — говорю, — так не пойдет. Хочешь, я у дедушки напротив выпрошу для тебя кусочек яйца?
Василий оценивающе разглядывает дедка.
— Не даст, — заявляет кот, — не унижайтесь, принцесса.
— Почему ты так уверен?
— Я достаточно пожил на этом свете. Я знаю людей.
— Не может быть, чтобы он был таким жадным! — восклицаю я.
Василий хитро улыбается и прижимает уши.
— Хотите фокус, Иоханна?
— Конечно!
— Смотрите.
Кот некоторое время пристально разглядывает старичка, который как раз подносит ко рту третье уже по счету яйцо. Рука у пассажира дергается, пальцы разжимаются, и пища летит на пол. Василий как бы нехотя встает, потягивается.