— Нет, ошибся ты. Нет у меня родственниц по имени Дуся, — соврал я, а сам в тарелку уткнулся и разве что не похрюкивал. Так вот ты какой — Жорик, законный хозяин тапка 45 размера, который по стечению обстоятельств стал матушкиным магическим предметом и украсился брюликами стоимостью в пол небольшого королевства типа Муриции.
— Хорошая была девка, Дуська эта, — ударился Жорик в воспоминания. — Пропала без вести. Менты же на меня повесить это хотели, все-таки бывший сожитель и разошлись мы с ней как раз перед ее исчезновением. Еле отвертелся. И все-таки, Сережа, ты с ней родня… только, наверно, дальняя, поэтому и не знаешь ты про нее. Да и давно дело было, больше двадцати лет назад.
— Может быть и родственница, — не стал возражать я, — но только мне ни про какую Дусю не известно.
Тут Саша, мудрый заяц, отвлек Жорика от воспоминаний, разлив еще по одной и больше Жорик к этой теме не возвращался. Все-таки, какое счастье, что мать в наш мир попала, а то был бы я сейчас сыном какого-нибудь Жорика, типа этого неряшливого господина, который пьет, как конь и не закусывает. И табаком от него воняет почище, чем от гнома какого-нибудь.
— А ты на выставку, что ли, едешь? — после очередной рюмки поинтересовался Саша.
Какая такая выставка? Я вцепился зубами в кусок мяса и невнятно промычал что-то, что можно было приять за какой угодно ответ.
— На выставку значит, — подвел итог Саша. — Вот развелось кошатников! И много бабок на этом деле срубить можно?
— Что?
Так, кажется, я влип. Вот что ответить-то? При чем тут кошатники, каких бабок я должен зарубить и, главное, зачем? Это что такая иномирская забава — на какой-то выставке рубить старушек и чем больше, тем лучше? Может быть и эта, старушка моя за ширмой которая, на выставку едет, чтобы быть с почестями зарубленной…хм…кошатником?
— На продаже котят много зарабатываешь? — подсказал Жорик. Спаситель ты мой, привет тебе от мамы, что ли передать?
— Кошаки твои какой породы? — поинтересовался Саша. — Британцы наверно? Они в моде сейчас. Вот Люська моя все ноет, котеночка британского хочет.
— Нет, мои не британцы, — мне смешно стало, то ли от водки, то ли от того, что я представил себе котят Иоханны и Василия. — Мои зулкибарской породы.
— Да? Никогда о такой не слышал… да и хрен с ним, я в этом все равно ничего не понимаю… Люська, слышь, ты про зулкибарских кошек когда-нибудь слыхала?
Люська почти мгновенно возникла в проходе и отрапортовала:
— Впервые слышу, Сашенька.
Нет, ну как можно быть такой размазней? Мож у нее в голове извилина, отвечающая за самолюбие и достоинство, не под тем углом повернута? Ну, я и повернул ей ту извилину в нужном, по моему мнению, направлении. Дурак пьяный!