Я воспитан в театре. Я учился в училище Театра имени Евг. Вахтангова, где нам прививали с первого курса уважение к главному слову театрального искусства — «театрально». В кино же я столкнулся с тем, что «театрально» означает: тривиально, неправдоподобно, пошло — одним словом, в кино это бранное слово. Я привык, что театрально — это празднично, концентрированно по уровню искусства, правдиво по духу, крупно по мыслям. Мне было мучительно вдруг пересматривать свои устоявшиеся привязанности. И я втайне решил найти путь, который сможет примирить эти ставшие для меня любимыми слова — «театрально» и «кинематографично». Я решил не бояться их мнимого антагонизма. В глубине души я подозревал, что мы часто отвергаем то, что нам еще неизвестно.
Вместе со всем нашим дружным коллективом, работавшим над фильмом, мы искали точку опоры — единицу кинематографической условности. Мы искали измерение, которое позволит нам сочетать реальное и условное, настоящее море и балетные волны; реальные пальмы и ненастоящих обезьянок. И мы решили внутри фильма договориться со зрителем об условиях «игры», договориться специально в самом начале. Пусть сказка начнется в самом обычном «мосфильмовском» павильоне, чтобы все увидели, как мы снимаем наш фильм, чтобы все видели и кинокамеру, и осветительные приборы, и то, как строятся декорации, как на глазах рождается сказка.
И тогда они поймут нас правильно — им никто не будет морочить голову, что все настоящее. На экране не будет обезьянки Чичи, на экране будет актриса, играющая обезьянку Чичи. Все будет как бы в театре, и раз актриса настоящая, то и море может быть настоящим, и горы, и лес, и все остальное. Так мы снова приходили к тому, что не будет нарушен закон равновесия, так отыскали первую единицу условности — кинопавильон. Потому что обыкновенный кинопавильон в какой-то степени, чисто принципиально, можно приравнять к театральным подмосткам, если его вдруг сделать видимым для зрителя.
Простите, если я отвлекусь, но какое это счастье — раскрепощение. Какая радость почувствовать себя свободным от того, что только что тебя так связывало, мучило и казалось непреодолимым. Трудности, которые возникали перед нами, уже не угнетали, а подстегивали и увлекали.
Акулы? Как решить акул? Пожалуйста: акулы — это катера на подводных крыльях, слегка декорированные для ясности, или просто водные лыжи, — это же в шутку.
Ветер? — Это ветер-певец. Волны? — Танцовщицы. Обезьянки? Девочки на ветках? Нет, это воздушные гимнасты! Пусть обезьяны попробуют так вертеться на трапециях и прыгать на батуте. И будет как по-настоящему, только немного лучше, красивее и веселее.