Микки сидел у нее на руках и смотрел так, будто понимал, о чем они говорят. Не слова, конечно, а тон. Возможно, он чувствовал некую наэлектризованность воздуха. Она устроила малыша поудобнее.
— Не знаю. Возможно, не скоро. — Лицо Трейса осталось непроницаемым.
— Хорошо. Я позвоню сестре и предупрежу, что буду поздно.
Трейс коротко кивнул:
— Хорошо. Мне надо переодеться и показать вам, где что лежит.
— Я переменю Мик… Кармайклу памперс и буду ждать вас в гостиной.
Трейс кивнул и исчез в коридоре.
Ники положила Микки на столик. Мальчик лежал тихо, не шевелясь, и только смотрел на нее. И от этой его апатичности у девушки сжалось сердце. Она болтала с малышом. Он, казалось, впитывал каждое слово, но никакой инициативы не проявлял.
Ники подозревала, что бабушка — от любви и от горя — чрезмерно опекала мальчика, а его отец, человек, привыкший к порядку и дисциплине, резко повернул в другую сторону, причем зашел слишком далеко. Так что в конце концов и смех, и непосредственность стали чужды бедному малышу.
Как только Микки засмеялся, она поняла, что нужна ему и что ей надо найти общий язык с его отцом. Микки должен радоваться жизни, делать открытия, быть активным, искать приключения. Ники научилась всему этому и хотела поделиться своим умением с ним.
— Ты отправилась на собеседование и тут же приступила к работе? — Ехидная реакция сестры на сообщение о том, где и как Ники проведет вечер, подчеркивала парадоксальность ситуации.
— Вот именно. И это в Парадиз-Пайнз, так что я буду поблизости, но жить надо тут, так что я могу от тебя съехать. Это просто идеально для нас сейчас. — Ники поудобнее устроилась на софе, зажав телефон между плечом и ухом, Микки сидел у нее на коленях. — А сам мальчик — очень милый и очень грустный. Я уверена, он скучает по бабушке и дедушке, но, похоже, его подавленность скорее постоянная, чем временная. Он потерял маму. Возможно, он вообще не знает, что такое радость.
— Ох, Ники, все это мне не нравится. Не стоит тебе уезжать от нас.
— Ты очень любезна, но мы обе понимаем, что надо. Вы с Дэном должны сейчас пожить вдвоем. Кроме того, я педагог, и моя обязанность — заняться ребенком, которому нужна помощь.
Аманда многозначительно помолчала, потом глубоко вздохнула:
— Ники, ты представляешь себе, на что идешь?
— Не очень. — И тем не менее печальные глазки Микки пробудили в ней инстинкт опекуна. — Аманда, ему год и месяц, а он еще не умеет ходить. — Ники провела рукой по темно-каштановым кудрям, мягким и нежным, как пух. Микки грустно посмотрел на девушку, и у нее дрогнуло сердце. — Он даже не пытается встать на ножки, когда я опускаю его на пол. Похоже, бабушка постоянно носила малыша на руках.