Лязг метала впереди заставил беглецов остановиться. В свете фонарей мелькнули огромные и непропорциональные фигуры, внешне напоминающие человеческие. Это были сталкеры группировки «Монолит», облаченные в экзоскелеты. «Не успели…Черт, они обошли нас!..»
— Ты не уйдешь от своей судьбы, сталкер! — проревел Григорьев, — А мы возродим мощь детей Зоны, награжденных ее благословением! Мы восстанем из радиоактивного пепла, и все склонятся перед нами. И ты станешь одним из нас! Или умрешь!
— Всегда есть другой путь! — выкрикнул Алексеев.
Не теряя времени, Одиночка погасил свой фонарь и нажал на курок «Грозы». Длинная — весь рожок — очередь, изорвала пыльный воздух. И заплясала искрами на броне «монолитовцев». Заревели ответные выстрелы. Коротко ойкнул и повалился на пол Угрюмый. Спартанец сорвал опротивевший и бесполезный теперь противогаз и отстреливался, укрываясь за кучей шпал. Он видел, как замер товарищ, но не мог добраться до него. Еще несколько минут Одиночка и Спартанец короткими очередями настойчиво отстреливали каждого, кто пытался приблизиться к сталкерам, а затем потолок лопнул еще в двух местах и в тоннель полетели дымовые гранаты. Раздались негромкие хлопки выстрелов из бесшумного оружия и в дыму возникли военные сталкеры, в тяжелых доспехах бронекостюмов и с «Валами» в руках.
Не теряя времени, Леонид подскочил к Угрюмому, но тяжелый удар прикладом отбросил его назад. Спартанец выронил автомат, и согнулся от боли, но упрямо пополз к раненому.
— Достаточно, — проговорил Одиночка и, отметив, что «монолитовцев» больше не видно, положил на пол перед собой пустую «Грозу». Заметив, что военный сталкер снова заносит автомат, чтобы огреть новичка, отрывисто выкрикнул:
— Хватит, я сказал! Оставьте, пацана…
Странно, но его послушались. Леонид вцепился в снаряжение Угрюмого. Распахнутые глаза, заострившиеся черты… Поздно, слишком поздно…
Парень поднял глаза на военных и с ненавистью посмотрел на них. Одинаковые безликие доспехи и отсутствующая душа. Леонид провел ладонью по лицу Саши, опуская его веки, и зажмурился сам, что бы удержать подкатившие к горлу слезы.
— Ваша взяла, парни. Только отмычку оставьте… Молодой он еще, — Одиночка легко поднялся и подошел к одному из еще шевелящихся «монолитовцев». Снял с него шлем и удовлетворенно хмыкнул, узнав Григорьева.
— Уцелел-таки, тварь, — достал пистолет и коротко выстрелил в упор. «Монолитовец» вздрогнул в последний раз и затих. — Ты и своих братьев-фанатиков предал, — проговорил сталкер. — И свой Монолит. Зона оставила тебя в живых, дала тебе шанс, но ты предал даже ее. — Сталкер отбросил в сторону пистолет, а затем повернулся к Леониду, снимая с себя баллоны снаряжения: