В Зоне опять шел дождь. Так бывало достаточно часто — после второй катастрофы здесь воцарилась Вечная осень, с ее промозглыми туманами, противными дождями, низкой облачностью и безнадегой. Говорят, на Большой земле все это становится причиной многих самоубийств — после летнего буйства красок осенние пейзажи наводят жуткую депрессию. Не помню. Давно это было.
Холодные капли мелко слетали с неба, затянутого свинцово-серыми тучами и стучали по крыше старого ангара на бывшем заводе «Росток». Я сидел на холодной бетонной плите рядом со своим матрацем и прислушивался к дождю. Сейчас его было хорошо слышно. Замолкли ежедневные пропагандистские увещевания «долговского» рупора и призывы Бармена, и в вечернем воздухе разносились печальные, часто исчезающие из-за отвратительной записи, напевы женского голоса. Какая-то давно забытая песня. Она иногда возвращается во сне, вместе с картинками из прошлого. Замолчали гитары у костров — кто-то ушел в рейд за хабаром, другие уже легли спать, и только дрова негромко и виновато потрескивали, словно тоже не решаясь нарушать неожиданное спокойствие вечера. Стихли дневная стрельба и пьяные выкрики жаждущих крови мужиков в Арене.
Я любил это время. Эти несколько минут тишины всегда давали мне возможность расслабиться, снять напряжение рейдов, общее постоянное ощущение угрозы, вызванное Зоной и далеким дыханием ЧАЭС. Это называют Выбросами. Жуткими, расширяющими Зону, то в одну, то в другую сторону, выбрасывающими аномалии и до неузнаваемости изменяющими ландшафт. Агония станции. Но я продолжаю называть это дыханием. Зона жива, она дышит и развивается.
Стоять на ветру было холодно, и я сел на матрац. Набросил сверху старую штормовку. Именно в ней я впервые самостоятельно прошел Зону.
Костер за спиной приятно согревал и дарил надежду, что все остается прежним. Но это была иллюзия.
Последний выброс был самым страшным за все полтора года, что я провел в Зоне. Навсегда исчезли Лиманск и путь к подземельям Припяти. Не осталось обходного пути к самой Припяти — только через Выжигатель Мозгов. Радиоактивные пустоши и бескрайние поля аномалий перекрыли привычный путь к Болотам, Рыжему лесу и еще многим другим, ставшим почти безопасными и обжитыми местам Зоны. Росток уцелел, как и укрывшиеся в нем сталкеры. Теперь пришло время все начинать сначала.
Мягкие вибрирования ПДА привычно разбудили ближе к утру. Горизонт на востоке окрасился красным и небо светлело. Со стороны Янтаря — теперь уже почти пересохшего озера — опять тянулся туман.
Мой рюкзак был собран еще с вечера. Я проверил кислородные баллоны и маску своего костюма. Уложил в карман разгрузки личный дозиметр. Набросил на плечи легкий рюкзак с припасами. «Эксклюзивная» ГШ-18 — в кобуре на бедре, штык-нож на левой лямке РПС, а видавшая виды АКСУ на шее. Свернул матрац и спустился из ангара.
