— Ты считаешь их как какой-нибудь оккультной сектой? Сожалею, дорогая, это вряд ли — у них все законно. Скажу лишь, что они большие к фантазеры, если тебя это порадует, но именно это и делает их кристально честными. Есть еще один момент: они живут в Мон-Сен-Мишель, их знают все, поэтому тебе нечего бояться.
— Однако кто-то вторгался в мой дом, и притом более одного раза! Кто-то шпионил за мной и… постой-ка — Людвиг! Однажды ночью он стоял на кладбище под моими окнами и глазел на меня…
Беатрис грела свой кальвадос, зажав рюмку в ладонях.
— Ах Лулу-у… — протянула она скептически, — ладно, придется сказать тебе: наш великан Людвиг втюрился в тебя. Теперь это уже не секрет. Надеется, что ты ему позвонишь. Ведь он, кажется, дал тебе свой номер телефона.
Марион облокотилась на стол и прикрыла лицо ладонью.
— Господи, только не это…
— Погоди немного, рано или поздно сцапает тебя где-нибудь и поразит своим: «Знаешь, а я был великим регбистом!» Он проделывает это со всеми более или менее симпатичными женщинами, приезжающими в Мон-Сен-Мишель. Спроси у официанток в ресторане «У матушки Пулар» — уже видеть его не могут! Он пел им на все лады, что играл в хорошем клубе, кажется в Лилле, мог бы стать профессиональным регбистом, если бы продолжил карьеру… В общем, набивал себе цену — всем уже этим осточертел.
Беатрис прервалась, чтобы глотнуть кальвадоса.
— Умоляю тебя, держи его от меня подальше! — жалобно попросила Марион.
— Это не в моих силах. Старайся поменьше выходить на улицу по вечерам, вот и все! — пошутила Беатрис.
— В любом случае это не решает проблемы. Кто за мной следит? Я изучила каждую возможную кандидатуру и не нашла ответа… Подозревала даже Джо!
— Его не надо бояться. Он столь же тихий и мирный, как сторонник «Гринписа», обкурившийся марихуаны.
Марион усмехнулась, представив себе этот образ.
— Ты исключительно лирична этим вечером, — прокомментировала она фразу Беатрис.
— Бывают у меня такие деньки… Относительно старины Джо могу сказать следующее: он не выходит из дому, за исключением случаев, когда отправляется погулять на Томблен. В остальное время почти всегда сидит в четырех стенах.
— Тогда кто же?
— Я.
Марион уставилась на нее. Беатрис только что сделала большой глоток кальвадоса, но выглядела собранной, задумчивой и даже мрачной.
— Ты?! — удивилась Марион.
Взгляд Беатрис скользнул в ее сторону.
— Я. Это я тебя преследую. И знаешь почему? — Ее губы увлажнились. — Потому что я лесбиянка и безумно влюблена в тебя! — завопила она и расхохоталась.
Марион расслабилась:
— Идиотка… Я чуть не поверила!..