У Марион не возникло никаких идей на этот счет. В дневнике все казалось настолько прозрачным — зачем в чем-то сомневаться… Не пытается ли Джордж просто отвлечь ее внимание, чтобы спасти доброе имя отца? Не могла она в это поверить, такая попытка выглядела бы просто ребячеством со стороны ее собеседника; она слишком уважала его для этого.
— Не понимаю, — призналась она наконец. — Фрэнсис Кеораз, пусть это и звучит для вас неприятно, выглядит очевидным преступником.
— Ну да, именно так сказано в дневнике. А я вас спрашиваю о том, чего нет на поверхности, но что при том выглядит наиболее логичным. Мой отец — нет, это полная бессмыслица; это может звучать убедительно разве что для Джереми Мэтсона с его болезненной ревностью. Ну же, сделайте еще одно усилие!
У Марион не получалось заставить себя мыслить по-другому, вопреки собственной воле. Здесь просто не могло быть другого виновника, расследование велось четко и профессионально, все объяснено вполне логично. Она не видела иной кандидатуры, кроме Фрэнсиса Кеораза.
— Отвлекитесь от всего, что написано в дневнике о моем отце… Получилось? А теперь скажите: если бы вам требовалось обвинить одно из действующих лиц этой истории, на кого в первую очередь пало бы ваше подозрение?
Марион вздохнула; ветер, хотя и более слабый на северном скате крыши, яростно стонал в открытых арках колокольни и вдруг замолчал. Стихия на короткий промежуток времени оставила Мон-Сен-Мишель в покое, и в эти мгновения Марион услышала грустные аккорды, доносившиеся из церкви.
— Иезавель. — Она сказала это не подумав, просто потому, что Джордж требовал назвать какое-нибудь имя.
У старика был очень раздраженный вид.
— Нет. Конечно же, нет. Она никогда не сделала бы ничего подобного… Ищите лучше.
Устав от этой игры, Марион наугад выбрала другое имя, упоминавшееся на страницах дневника.
— Врач… доктор Корк?
Джордж разочарованно хмыкнул и скрестил руки перед собой.
— Нет. Этот человек был у вас на виду на протяжении всей истории, — подсказал он.
— Азим? Нет, он же погиб в ходе расследования…
Она поискала ответ среди звезд; вдруг руки ее замерли, она еще колебалась. Джордж наклонился к ней.
— Есть идея? — прошептал он почти ей в лицо.
— Но… я не верю, что это возможно…
Насекомые сгорали возле перегревшихся прожекторов. Их было так много, что Марион почувствовала запах, напоминающий аромат жженого сахара.
— И это… — Джордж побуждал ее закончить фразу.
— …Джереми?
— Почему вы его назвали?
— Не знаю.
Старик выпрямился.
— Я скажу вам это: потому что иногда он вас немного пугал. Он заинтриговал вас, этот «великий белый охотник». — Джордж отчетливо выделил два последних слова. — И еще скажу, — продолжал он, — что вы совершенно правы.