Ошеломленная дочь сидела в кабинете у Любови Алексеевны и все повторяла: в один день, в один день…
Любовь Алексеевна велела принести чаю. Не было в эту минуту более близкого человека для дочери, чем эта врачиха, и она лепетала про золотую свадьбу, которую они с братом в прошлом году им устраивали, про любовь, которая не проходила у них, и какие они в молодости были красивые, а потом уменьшились, съежились, а любовь, а любовь только росла.
– Папочка всегда был немного смешной, но рыцарь! Великий рыцарь! Он к женщинам относился с большим почтением, не почему-либо, а потому что они все как будто немного родственницы его Аллочке… Они поженились девственниками и в жизни не посмотрели в сторону,- вот так, Любовь Алексеевна… И умерли в один день… И не узнали о смерти другого…
Любовь Алексеевна пришла на похороны. Супруги были не очень старые - ей семьдесят два, ему - семьдесят четыре. Могли бы еще прожить до глубокой старости. Хоронили их в одной могиле, в светлый день конца лета. В предутренние часы был сильный дождь, и теперь пар шел от земли, а поверху стоял легкий туман, смягчая солнечный свет.
Народу, изумленному редкостным событием двойной смерти, пришло много: родня, соседи по дому, в котором прожили сорок лет, сослуживцы-бухгалтеры. Все были ошарашены и приподняты - удивительные были похороны: с оттенком праздника и победы…
Супруги лежали рядом, в одинаковых гробах, и голова Романа Борисовича была как будто немного повернута в сторону жены… Дочь была с мужем и сын с женой, и при каждой паре - по мальчику с девочкой, и разноцветных астр было множество,- про другие цветы никто почему-то и не вспомнил: пушистые, игольчатые, мелкие и огромные, размером с георгин, всех возможных оттенков, и лежали они ковром по двум гробам и выплескивались наружу…
Санитарка Варя тоже пришла на похороны. Больше всего в жизни она любила смерть. С детства ее притягивало в ту сторону. Маленькой была, хоронила кошек и воробьев. Она много про это знала такого, что рассказать не смогла бы, но сердцем чувствовала: не зря ее все время нанимали в сиделки к умирающим. Стояла она рядом с Любовью Алексеевной Голубевой, которую уважала почти как Андросова. У Любови Алексеевны тоже был букет астр - чернильно-лиловых и белых вперемешку.
«А хорошие покойнички»,- подумала Варя. Хотя и отметила, что венчиков бумажных на лобиках у них не лежало.
И тут вдруг солнце прорвало туман, и прямо над головами повисла радуга - не цельная дуга, от края до края неба, а только половина: в высоте неба она рассеивалась. И обрывалась.