— Так, хватит! — Рамон встал из-за стола, начал надевать китель, но засмеялся так, что не сразу попал рукой в рукав. — Come on, пошли на станцию, старые вы разбойники!
— Ну вот. Почему сразу старые?! — Сергей встал из-за стола, взял сумку.
Через полчаса интернациональная троица была на станции. Рядом гудел, шумел, мычал и визжал базар. По выщербленной лестнице они поднялись на платформу, держась за поломанные, ржавые перила.
— Серж, ты всегда с оружием ходишь? — спросил американец.
— В последнее время — да.
— Где поезд, а? Слушайте, я ничего не успею! — беспокоился Тенгиз.
Кроме них на платформе ожидали поезда еще человек пятнадцать. Несколько женщин с детьми, а так, в основном, зрелые, степенные мужчины, многие, как и Сергей, вооруженные.
Наконец, вдали раздался гудок и, спустя несколько минут к платформе подошел «экспресс». Он представлял собой электрическую дрезину, похожий на технические вагоны трамвая, которые Сергей видел раньше и Грузии, и в России. Грузовая платформа, оборудованная скамьями, находилась впереди кабины, от которой к проводам тянулся контактный рычаг. Кабина, судя по остаткам краски, когда-то была желто-красного цвета. В носовой части платформы размещался крупнокалиберный танковый пулемет Владимирова, за которым сидел пожилой стрелок в старой железнодорожной форме. Когда пассажиры уселись по местам между рядом прошел угрюмый одноногий старик на костылях. На груди у него висела жестяная коробка, куда пассажиры должны были положить плату за проезд, — по два патрона мужчины, по одному патрону женщины и дети. Когда «деньги» были собраны, кондуктор поковылял в сторону кабины. Через пару минут раздался гудок и поезд медленно тронулся с места, набирая скорость в сторону Хашури.
Гудение машины и стук колес нагонял на Тенгиза скорбные воспоминания. Если закрыть глаза, можно представить, что никакой войны не было, что ты сидишь в вагоне поезда, который везет тебя к морю, в веселый, зеленый Батуми. Или в галдящую, неспокойную столицу, расцвеченную огнями ярких витрин.
Тенгиз огляделся по сторонам. Остались позади развалины многоэтажного дома с черными глазницами окон, скрюченные, высохшие деревья, ржавеющий в скудной траве недалеко от путей грузовик. По левую сторону от дороги тянулось громадное кладбище с покосившимися надгробиями и полусгнившими крестами. «Хватит ли у нас сил когда-нибудь это вычистить, вымести эти памятники разрухи и скорби?» — подумал Тенгиз.
Поезд набирал скорость. Через час они будут в Хашури.