Она завопила:
– Мисс Трэверс, скорее, мистер Коровкин уже наверху. Он пришел поиграть на пианино. Пойдемте скорее, будем танцевать.
– Товарищ Коровкин, милая, – назидательно проговорила мисс Трэверс и коснулась уродливым пальцем точеного плечика девушки. – Что ж, отлично, значит, ему стало лучше.
– Слушайте, – воскликнул мальчик-епископ и картинно указал импровизированным посохом в сторону Пола, – по-моему, мы должны как следует проучить этого парня.
– А ну его, – отмахнулся стаффордширский монах, – оставим его испытывать муки нечистой совести.
– Общая исповедь, – объявил фальшивый священник, но без юмора в голосе, – покайтесь-ка, почему мы все не танцуем?
Полу почему-то вдруг показалось, что он действительно должен быть наказан, что это правильно и справедливо. Какие-то голоса внутри него нашептывали, что наказание всегда следует принимать с благодарностью. За все надо платить. Может быть, тогда ему станет легче, он избавится от чувства вины перед Робертом, которого эти монахи называли Опискиным. Все правильно. Все хорошо. Он сказал:
– Мне все равно. Но когда впервые приезжаешь в чужой город, надо прилично выглядеть.
Внезапно он почти полюбил этих потных, распущенных юнцов. А девушка-ангел, казалось, освещала всех присутствующих небесным сиянием. Что поделаешь, молодежь. Они сами не ведают, что творят. Кроме мисс Трэверс, конечно. Она точно знала, что делает. Он заискивающе улыбнулся.
– Клянусь, – сказал один из студентов, бывший, по выражению Дилана Томаса, кем-то вроде Джека Христа, – он не такой уж пропащий парень.
Я хочу сказать, – добавил он, – что этот тип, конечно, не прав, но он это признает. Поэтому его следует отпустить.
– Все идут танцевать! – пропела девочка-ангел.
Каждая вещь содержит свою противоположность. Стаффордширский монах хрюкнул и сказал:
– Что ж, если мы собираемся идти танцевать, давайте признаемся честно. Те пластинки, которые они ставят, хороши только для лягушатников. Мы под них можем только водить хоровод вокруг майского дерева. Если, конечно, в Советском Союзе есть майское дерево.
– У них есть майские праздники, – вмешалась девочка-ангел. Ее голосок звучал чисто и звонко, как в пасторали.
– …Но больше ни на что они не пригодны. Я вам скажу откровенно, – продолжал бубнить монах, обращаясь теперь к мисс Трэверс, – кое-что в Советском Союзе кажется мне весьма старомодным.
– Мода, – бодро отреагировала мисс Трэверс, – понятие буржуазное.
На лице монаха неожиданно отразилось раздражение и усталость.
– Хорошо, – сказал он, – тогда давайте выпьем, а потом уж пойдем.