Студенты наперебой стали предлагать Полу выпивку. Он согласился на коньяк. Но Пол точно знал, что абсолютно все заключает в себе свою же противоположность. И если он немедленно не отправится в каюту, то очень скоро начнет скандалить. Тем не менее он дал себя вовлечь в веселое шествие и направился вместе со всеми в музыкальный салон. Там танцевали все: священник с монашкой, святой с мучеником, монахи друг с другом. Товарищ Коровкин, вполне довольный жизнью, наигрывал приятную мелодию в стиле двадцатых годов. Пол некоторое время молча таращился на танцоров, потом сказал монаху:
– А я все равно считаю, что это – дурной вкус. – Он указал на «Джека Христа», который увлеченно плясал, осеняя крестом партнера.
Монах ответил:
– Если честно, то я с вами согласен. Все дело в воспитании. Большинство из нас – унитарии. Мой отец, к примеру, был чрезвычайно строг. Но если кто-то начинает, остальным приходится присоединяться. Иначе на тебя начнут показывать пальцами.
– А кто подал идею?
– Тот древний доктор в инвалидном кресле, который все время ездит в Санкт-Петербург. Он будто явился к нам из поэм Киплинга.
– Боже мой!
– А я люблю Киплинга, – заявил монах, – он гениально предвидел конец всего.
– Я имел в виду совсем другое, – прошептал Пол.
– Понятно. Можно сказать, он специально подбил нас на это мероприятие? Просто не ушел из кают-компании, когда мы там заседали. Сказал что у нас кишка тонка пойти на такое. А теперь не явился посмотреть, что мы натворили. Мне кажется, – он понизил голос, – что это очень важный советский агент. Замаскированный. Он здесь за всеми следит. Очень умные люди живут в России.
– Мне бы это понравилось, – сказала Белинда, – я не танцевала уже целую вечность.
Бал безбожников не привиделся Полу в дурном сне.
– Капитан лично, – сказал молодой датчанин за завтраком, отправив в рот большой кусок колбасы, – пришел в два часа ночи и прекратил веселье.
Датчанин активно жевал, умудряясь при этом еще и широко улыбаться. Было отличное солнечное утро, юноша был здоров и бодр, с аппетитом поглощал сытный завтрак, в общем, имелось достаточно поводов, чтобы наслаждаться жизнью. Во время рейса Пол видел капитана всего один или два раза. Это был некто П.Р. Добронравов, мужчина средних лет с восточным разрезом глаз и резко очерченным ртом.
– Нам дали понять, что официальную установку на атеизм, то есть на безбожие, никто не отменял, но тем не менее следует соблюдать приличия, – проявил осведомленность довольный жизнью датчанин.
Пол склонил голову над своей тарелкой с остывшим рисовым пудингом.