— Скоро, меньше чем через два года.
Понимание этого сыграло ключевую роль в решении купить новое платье. После ее двадцать седьмого дня рождения она перестанет жить на жалкое содержание. Скорее всего, родители решили: если до этого времени ей не удастся заарканить мужа, то, наверное, и никогда не удастся. В этом случае она унаследует пять тысяч фунтов, сейчас являющихся приданым, и будет вольна поступать с ними, как ей вздумается.
Ей очень понравится, думала она, иметь собственный дом, в котором будут навещать уже только ее.
Ее грезы были прерваны появлением в комнате Томпсона, дворецкого.
— Герцог и герцогиня Рокфорт прибыли, — сообщил он и осмотрительно отступил в сторону, когда все три женщины бросились к двери.
Герцог и герцогиня — для близких друзей Алекс и Софи — были, по мнению Мирабеллы, самой восхитительной парой во всей Англии. Сейчас она видела через открытые парадные двери, как они выходят из кареты: видный красавец подает руку очаровательной и заметно беременной молодой женщине.
Мирабелла знала Алекса с детства. Его мать и леди Тарстон дружили всю жизнь, и когда юный Алекс осиротел, леди Тарстон впустила его в свой дом и сердце, став для него, в сущности, второй матерью. Он был так же высок, как и Вит, но чуть пошире в плечах и груди. У него были темные каштановые волосы и зеленые с поволокой глаза, в которых раньше жила настороженность, а теперь — смех.
Мирабелла познакомилась с Софи только два года назад, но они сдружились за считанные дни. Софи была очень милой особой, а до того как выйти за Алекса, много лет путешествовала по миру и принимала участие во множестве неслыханных авантюр. Локоны ее были цвета красного дерева, глаза — светло-голубые, и они, как и глаза Алекса, обычно светились счастьем и радостью. Однако сейчас метали молнии.
— Хотя я знаю, что многие женщины в моем положении жалуются на онемение в руках, — произнесла она тоном, с которого просто стекал сарказм, — я уверена, что меня это чудом не коснулось. Пожалуйста, подай мой ридикюль.
— Нет.
Мирабелла могла и не расслышать, на каком языке ответила Софи, но прекрасно догадывалась, что она сказала мужу. Сквернословие как будто окружало их плотным кольцом.
Софи осеклась, когда заметила встречающих у дома. То, что было дальше, совсем не походило на сухой обмен приветствиями, привычный для светского общества. Уже не до условностей, когда женщины смеются и обнимаются, взволнованно перекрикивая друг друга. «Так, — подумала Мирабелла, — заведено в семье, у братьев и сестер».
Новоприбывших проводили в дом с изрядным шумом и суматохой. Ящики и сундуки перетащили из кареты в холл, позвали служанку, чтобы приняла пальто и шляпы, подали напитки в гостиной.