— Которая из гостевых комнат не занята? — спросил он, обращаясь ко всем.
— Сюда. — Леди Тарстон повела их по коридору, спокойно отдавая указания на ходу. — Нам понадобится чай, приготовленный по вашему особому рецепту, миссис Хенсон, и еще дрова для камина, Лиззи. Моя племянница и дочь уже вернулись с прогулки? Хилкокс, узнай, будь добр. Думаю, пора будить герцога и герцогиню Рокфорт. Он не может заставить ее спать вечно.
Мирабелла изобразила на лице подобие улыбки.
— Разве ты не отнесешь меня в мою комнату Вит?
Они оба знали, что ее спальня находится в фамильном крыле, на другом конце дома и к тому же на втором этаже.
— Отнесу, когда доктор…
— Мне не нужен доктор, Вит, — отрезала она. — Не надо нести меня в мою комнату. Я просто дразню тебя.
— Надо или нет, дразнишь ты или нет, будет тебе и врач, и твоя спальня, — сообщил он, переступив порог комнаты для гостей.
Она не стала спорить. Ей не дали такой возможности. Как только он бережно положил ее на кровать, леди Тарстон, миссис Хенсон и несколько кудахчущих служанок сразу же выпроводили его за дверь.
— Благодарю, ваша светлость. Дальше мы сами справимся.
— Я не сомневаюсь в этом, миссис Хенсон, но…
— Негоже вам быть здесь, пока мы будем осматривать ее раны, ваша светлость.
— Я их уже видел, Лиззи. Я хочу, чтобы доктор…
— Это всего лишь вывихнутая лодыжка.
— Все равно…
— Вон! — прикрикнула леди Тарстон, подкрепив приказ резким толчком, после которого Вит оказался за дверью.
Когда его прогнали из комнаты, Вит немного постоял в коридоре, испепеляя дверь сердитым взглядом, и ушел.
Он не собирался мерить шагами холл, словно какой-то влюбленный юнец, в надежде услышать хотя бы обрывки новостей.
Он направился в свой кабинет, чтобы угоститься доброй порцией бренди.
Возможно, даже двумя порциями.
Может, он вообще не станет наливать бренди в бокал, а выпьет прямо из бутылки. Все, что угодно, лишь бы стереть из памяти истекающую кровью Мирабеллу у подножия крутого холма.
Вит вспомнил, как сжалось от боли сердце в груди, как паника эхом отозвалась в нем, когда он увидел, что ее нет. Облегчение, испытанное им после того, как он нашел ее в сознании и относительно невредимую, было почти невыносимым. Как и желание обнять ее, убаюкивать, целовать и ласкать, пока гримаса боли не исчезнет с ее лица.
Это была, как решил Вит, совершенно естественная реакции на женские страдания. И, поборов панику и сделав все от него зависящее, Вит не видел смысла больше рассуждать об этом.
Нельзя сказать, что его это смутило. В том-то и дело: ведь то, что произошло потом, когда первый страх за нее прошел и он взял ее на руки, смутило его куда сильнее. От Мирабеллы веяло нежностью и теплом. Она прижалась к его груди и обняла за шею. От нее пахло землей и розами.