— И решила скинуть камень с души, когда мы отъедем на безопасное расстояние от Хэлдона?
На этот раз она все-таки заерзала.
— Именно.
— Я так и думал.
Она осмелилась взглянуть на него.
— Значит, ты не злишься?
— Нет, не злюсь. Если честно, я рад, что своим поступком ты заслужила прощение.
— Что-что?
— Я сам должен принести извинения, — стал объяснять он. — И после того, как я столь великодушно, столь самоотверженно, столь…
— Я уже поняла, Вит.
— …столь терпеливо принял твои извинения, тебе ничего не остается, как принять мои, иначе тебя сочтут мелочной и злопамятной.
— Странноватая у тебя логика.
— Но, если задуматься, — железная.
— И такая же неоспоримая, если не забивать голову и согласиться с тобой, что я и сделаю. — Она повернулась на сиденье, чтобы посмотреть на него. Теперь, когда с извинениями покончили, ей стало уже не так трудно смотреть ему в глаза. — За что ты просишь прощения?
— За то, что заставил тебя шпионить за Кейт, — сказал он, к ее удивлению, серьезно. — Я не должен был этого делать.
— Да, — спокойно согласилась она. — Не должен.
— Мне жаль.
Ее губы изогнулись в улыбке.
— Может, тебе жаль только потому, что подозрения не оправдались?
— Я что-то не припомню, чтобы пытался анализировать твои извинения, — выкрутился он и сосредоточился на дороге.
— Ты спросил, почему я медлила с ними, — заметила она.
— После того как принял их.
— Ты прав, — засмеялась она и откинулась на подушки. — Сейчас это все равно не важно. Извинения приняты, Вит. Хотя, если мы начнем извиняться за каждый проступок, это добром не кончится. Нам просто не о чем будет поговорить.
— Есть в этом доля правды. — Вит задумался. — Давай договоримся не извиняться за то, что было до приезда гостей.
— А я должна буду просить прощения за то, что тебе досталось от матери? — Она лукаво улыбнулась. — Потому что ничуть об этом не жалею.
— Пожалела бы, — сказал он с самодовольным видом, — если бы я осуществил свою месть.
— Раз ты в этом так уверен, то мне не нужно извиняться. Это было бы излишне. — Она хлопнула ладонью, затянутой в перчатку, по ноге. — Как ты собирался мне отомстить?
Вит покачал головой.
— Не думаю, что тебе следует знать. Неизвестно, как долго продлится наше перемирие, поэтому я не стану раскрывать карты.
Мирабелла терпеть не могла, когда ее не посвящали в тайны, — она же, как никто другой, умела хранить их, — и поскольку этот секрет имел к ней прямое отношение, тем более невыносимым становилось пребывание в неведении. «Придется приложить в два раза больше усилий, чтобы выведать его», — решила она.