– Ведаю. Земномерие – царица Квадривиума, сиречъ Четверонаучия, – почтительно ответил Василий Иванович.
– Вот-вот. Очень геометрию люблю. Вот, смотрите. Тут задачки всякие, правила.
И Ластик дал ему книгу, чтобы сам увидел и утратил к ней интерес.
Шуйский опасливо раскрыл учебник, стал медленно перелистывать. На семьдесят восьмой странице задержался, и Ластик заметил, что этот разворот зачитаннее других.
Боярин послюнил бумагу пальцем, потер.
– Буквиц не сочту, зело диковинны. А листы вельми малы, зряшный баволны перевод.
И тут случилось неожиданное – унибук среагировал на последнее слово.
Текст задачки исчез, вместо него на развороте замигал дисплей, и возникла надпись: «Букв прочесть не могу, очень необычны. А листки слишком маленькие, пустой перевод бумаги».
Вскрикнув, князь уронил книгу.
– Огненны письмена!
Пришлось выкручиваться.
– Дайте сюда, – строго сказал Ластик, подбирая унибук. – Это только ангелам можно. Чтоб ваш человеческий язык понимать и с вами разговаривать.
И произнес то же самое по-старорусски. Василий Иванович удовлетворенно улыбнулся:
– Ага, ангел. Так я и думал. А позволь узнать твое святое имя?
– Эраст.
– Пресветлый ангел Ерастиил, ниспосланный с Небес на землю по воле Божией!
Шуйский бухнулся на колени и давай меховой шапкой по полу макать.
Чтобы прекратить эту гимнастику, Ластик сказал:
– Я не по воле Божьей, я сам по себе.
– Так Господь Бог Саваоф тебе помощи не сулил? – быстро осведомился боярин.
– Нет.
– А Спаситель наш Иисус Христос?
– Нет.
– Быть может, Пресвятая Дева? Или твои начальники архангелы?
Было искушение сказать ему: да, мол, архангелы обещали за мной приглядывать, чтоб не обидел кто. Но Ластик вовремя одумался, сообразил, куда этот прохиндей клонит. Хочет, чтобы ему в интригах Небеса помогали. Наплетешь про архангелов – не отвяжется.
– Нет, никто мне не помогает, – твердо ответил Ластик.
Василий Иванович, кряхтя, поднялся с колен, отряхнул шубу.
– Зачем же ты явился в этот мир? – спросил он, подвигав и правой, и левой бровью. – Чего ты хочешь?
«Домой хочу, в двадцать первый век», чуть не брякнул Ластик.
– Хочу есть!
Со вчерашнего дня у него во рту не было ни крошки. Хоть честного отрока и разместили в светлице, но ни есть, ни пить не давали – должно быть, решили, что он в самом деле птичьим пением и росой питается.
Развеселился боярин от этих слов. Запрокинул голову, рассмеялся.
– Значит, Сила за тобою никакая не стоит, царем ты быть не хочешь, а хочешь есть? Ах, невинное чадо. Истинно ангел во плоти.
И погладил Ластика по голове. Пришлось стерпеть.