— Зачем били? Розы дали понюхать, он и подписал.
— Какие розы?
— Масло, экстракт. Там чаны с розовым маслом стоят, запах — без противогаза не войдешь. Люди на плантациях розы собирают в сезон — в обморок падают. А там закрытое помещение, если вытяжку отключить — сутки человек проживет, не больше. Только я потом узнал, тогда не знал — просто связали его и привезли туда…
— Кто приказал, Коноплев? — Я снова провернул барабан с единственным патроном.
— Он, да.
— Что еще делал?
— «Москвич» выпустил, тебя теперь стерегу — больше ничего! Охрана объектов, как обычно.
— Кто из милиции работает с вами?
— Не зна…
Я нажал курок.
— Счастливчик ты, Атанас. Вставай! — Помог ему подняться. — Садись, пиши!
— Что писать?
— Все, что мне рассказал! — Я достал из сумки лист бумаги. — Пиши: «Прокурору города Колченогову Афанасию Алексеевичу. Я, Галиматдинов Атанас Тимурович, младший инспектор частного охранного предприятия «Зодиак», добровольно заявляю о противоправных действиях, к которым меня склоняли директор ЧОП Коноплев А.Л., начкар Миляев…» Сколько тебе платили, Атанас?
— Когда как. За директора сто баксов.
— А за меня?
— За тебя двадцатку обещали.
Два часа назад я во столько оценил гостиничную шлюху…
— Пиши!..
По мобильному Галиматдинова набрал домашний номер Вани Ордынского. Трубку долго никто не снимал — шел четвертый час утра.
— Алло, — раздался наконец сонный голос милиционера.
— Майор Вениаминов. Извини, что побеспокоил среди ночи, капитан. Дело срочное.
— Товарищ майор, — проснулся Ордынский, — я вам весь вечер звонил, телефон не отвечает…
— Потом расскажешь. Возьми мою машину у горуправления, дуй в аэропорт и жди меня там. Ко мне не подходи, я сам тебя найду. Форму не надевай. Оружие при тебе?
— Сдал. Двухстволка батина имеется.
— Возьми на всякий случай.
— Есть!..
Галиматдинов дописал свое добровольное раскаяние.
— Учти, Атанас: выясню что-нибудь еще — это будет расцениваться как заведомо ложные показания. Усек?
— Все написал, все, майор!
— Теперь звони менту. В каком он звании?
— Сержант.
— Скажи: «Сержант, он закрыл номер, идет с сумкой вниз».
— Понял… — Галиматдинов набрал номер. — Сержант! — Он забыл текст, пришлось напомнить ему поворотом барабана. — Он закрыл номер… взял сумку… идет вниз…
— Подожди немного и спускайся за ним, — услышал я ответ.
Вставив патроны в барабан, я сунул револьвер за пояс и пристегнул Галиматдинова наручниками к батарее. Затем сложил вчетверо его добровольное признание и сунул в карман.
— Сиди тихо и не чирикай, пока тебя не освободят. Деньги и личные документы я ему оставил — долг платежом красен.