Его взгляд становился пустел по мере того, как всплывали воспоминания.
- Хотел бы ты, чтобы они обнимали тебя? – спросила она. – Позволил бы ты им сделать это?
- Нет, - медленно выговорил он. – Я этого не выносил. Даже тогда, когда я стал заниматься сексом, в колледже, я не хотел, чтобы девушка обнимала меня. Так продолжалось до… - Он прервался, его взгляд стал рассеянным. Только Аннины руки он хотел чувствовать на своем теле, только ей позволял прижимать его к себе. Руки всех других женщин он удерживал у них над головой, или же устраивался на коленях, не давая им коснуться себя. И это был только секс. С Анной же, с самого начала, они занимались любовью. Только ему понадобилось два долгих года, чтобы понять это.
Он никогда не позволил бы Эммелине или Гарольду обнимать себя, и они это знали.
Может он ничего не осознавал и поэтому его воспоминания были так искажены прежним жизненным опытом? Если то, что он видел, было отражением в кривом зеркале его разума, тогда ничто не являлось тем, чем казалось. Он всегда ждал, что его отвергнут. К этому его приучили побои и постоянные издевательства, которые он терпел в других приемных семьях, а он был слишком мал, чтобы все это анализировать.
- Ты действительно сможешь продолжать жить, не зная ничего наверняка?– спросила она, поближе наклоняясь к нему. Ее темно-медовые глаза были озерами, в которых он мог утонуть, и вдруг он крепко прижал ее к себе.
- Я пытаюсь жить дальше, - бормотал он ей в волосы. – Я пытаюсь строить жизнь с тобой. Позволь прошлому уйти. Бог знает сколько лет мне потребовалось, чтобы все забыть, и теперь, когда это удалось, зачем ворошить все снова?
- Потому, что ты не можешь его отпустить! Ты не можешь забыть свое прошлое. Оно часть того, что сделало тебя таким, какой ты есть. И Эммелина любит тебя. И это не только для тебя, но и для нее тоже. Она осталась одна на целом свете. И не жалуется, не плачется, что ты исчез почти двадцать лет тому назад и с тех пор ни разу не вернулся повидать ее. Ей только хочется знать, что с тобой все хорошо. Она так гордилась, услышав, что ты преуспеваешь.
Саксон закрыл глаза, чтобы помешать образам предстать перед мысленным взором, но это было бесполезно. Эммелина всегда была сильной личностью, Гарольд – мягче и спокойнее. Он все еще представлял себе ее костистое лицо, невзрачное, как скудный пустынный пейзаж. Она никогда не злилась, но была строгой и прямой. И еще у нее были высочайшие стандарты чистоты. Впервые за всю его жизнь у него была хорошая, чистая одежда. Одежда, в которой ему было не стыдно пойти в школу.