Полиция жрецов не трогала. Даже не остановила. Герман это отметил и про себя подумал, что любые, даже самые строгие инструкции и указания на местах зачастую превращаются в обычную формальность, которую далеко не всегда соблюдают рядовые исполнители. И вообще всю работу сообразуют со своими понятиями и принципами. Так было в России, так было в Ираке, Чехии, даже в Англии.
Миновав патруль, наемники простились с коммерсантом и поехали к центру.
— Два варианта, — предложил Герман. — Сразу едем на рынок, закупаемся и сваливаем. Но в этом случае за покупками идет один, второй стережет лошадей и груз. Второй вариант — двигаем к какому-нибудь мотелю, скидываем вещи, а сами на рынок. Но есть вероятность потерять груз.
— Третий вариант, — вставил Кир. — Ты с вещами сидишь в мотеле, я двигаю на рынок. Если и светиться, то лучше по одному.
— Можно. Но останешься ты.
— Бросим монетку?
— Только бросаю я. Знаю твои фокусы!
Кир улыбнулся и протянул другу полпонга.
— Орел — я еду, решка — ты! — сказал Герман и бросил монету в воздух. Поймал, разжал кулак и довольно хмыкнул: — Моя взяла!
Кир демонстративно вздохнул, но промолчал.
Как говорил Пласерда, жрецы в пути могут останавливаться где угодно, никаких ограничений нет. Главное — не лезть в роскошные гостиницы. Впрочем, у жрецов и денег-то на них не хватит.
Наемники имели солидный запас золота и наличности, но все равно выбрали недорогой мотель. Правда, не совсем уж бедный. В таких всякая шушера обычно собирается, еще положит глаз на лошадей и груз, а трупы потом куда девать?..
Мотель выбрали в восточной части города, где не так людно. И к реке близко, и к мосту. И уходить потом надо через восточный выезд, чтобы, если кто спросил, все подтвердили это. Незачем погоне, пусть даже гипотетической, давать хоть какуюлибо ниточку.
Сам мотель был выстроен по простой схеме — одноэтажное здание в виде буквы «П». На внутреннем дворе конюшня и несколько помещений. Там же общие душ и туалет. В каждом номере небольшая жаровня для приготовления пищи и для обогрева.
Дверь в каждый номер отдельная, возле входа коновязь для тех, кто надолго лошадь не оставляет.
В комнатах не сказать, чтобы очень чисто, но объедки на полу не валяются, вино и пиво не разлито, мебель не порушена. Хотя какая мебель? Шкаф, низкие лежаки, тумбочка, пара табуретов. И два-три светильника под свечи. Зато все дешево.
— Размещайся, — хлопнул по шкафу Герман. — И за лошадью лучше приглядывай.
— Не учи отца! Лучше сам надолго не зависай.
— Туда и обратно. И даже к девкам не пойду.
Кир вздохнул.