Заметив напряженную позу девушки, Смирнов невольно улыбнулся и сказал:
— Долго вы так не просидите! Устраивайтесь удобнее!
Девушка нахмурилась и не пошевельнулась,
— Вот что, — сказал Смирнов, закуривая, — так у нас с вами дело не пойдет, гражданка… — Он взглянул на фамилию, указанную в пропуске, — гражданка Прейс! Мы вас не звали. Вы пришли по доброй воле. Повидимому, вам надо посоветоваться с нами в каком-то трудном вопросе. Так?
Девушка молча наклонила голову. Пальцы ее резко теребили ремень сумочки.
— И позвольте вам заметить, — сказал Смирнов, — что вы напрасно любуетесь своим героизмом. Честность — это норма поведения советского человека!
Девушка взглянула на Смирнова, нижняя, яркая губа ее дрогнула, и неожиданно она слабо улыбнулась. Зубы у нее были крупные и чуть-чуть неправильные, с голубоватым отливом.
— Рад, что вы это понимаете! — улыбнулся в ответ Смирнов. — И стыдно трусить! Да, именно стыдно! Зачем вы допускаете, чтоб вами владел мелкий, обывательский страх?
— Я читала и слышала о преступлениях. Берии, — сказала она, нерешительно глядя исподлобья на полковника. — Такие вещи нескоро забываются. Поэтому вы не должны строго судить, если я пришла к вам не с легким сердцем.
— Нет, извините! — сказал Смирнов и раскурил угасшую папиросу. — Я строго сужу. Ведь все это простые вопросы, в которых надо бы вам разобраться! И до Берии находились враги, пытавшиеся пробраться к сердцу страны через аппарат. В Германии до войны это удалось фашистам, так возник Гитлер. А вот у нас — и до и после войны — не выходит! Изо всех сил пробовали всякие негодяи, в том числе и Берия, но не получилось. Вам никогда не приходило в голову почему?
— Раньше нет, сейчас я об этом подумала! — сказала девушка и снова слабо улыбнулась. — Там, где много честных, хороших людей, горсточка мерзавцев не может победить… Да?
— У нас, в органах, люди обыкновенные! — ответил Смирнов. — Такие же, как во всей стране. Только спрашивают с нас больше, вот и вся разница. А теперь давайте говорить о вашем деле. О чем вы хотели посоветоваться?
— Сейчас я вам все расскажу! — сказала девушка облегченно. — Я давно хотела прийти, но меня останавливали все те вещи, о которых вы сказали и о которых я не умела думать…
— Не считали себя обязанной думать! — поправил Смирнов. — Уменья на это много не надо! Так я вас слушаю! Зовут меня Герасим Николаевич!
— А меня — Кира… — сказала девушка, закусила губу, и в глазах ее, только что ясных и спокойных, из глубины взгляда поднялось нечто, насторожившее Смирнова. Так смотрят люди, притерпевшиеся к постоянной и сильной физической боли.