Прошло около получаса.
Наконец, Берестов заметил, что темнота в углу ворот как бы уплотнилась. Берестов поднял руку и ребром монеты отбил по бревну условленную дробь. Тень скользнула вдоль забора и вскоре материализовалась в груде бревен рядом с Берестовым.
— Во флигеле! — шепнул Берестов, не шевелясь. — Похоже, комната окнами на ту сторону выходит. Пели там, по звуку определил. Первый этаж. Обязательно надо на той стороне поставить, может уйти в окно.
— Сделаем, товарищ капитан! — шепнула тень. — Вам полковник велел срочно в отдел ехать. Машина в конце улицы стоит во дворе дома № 4. Все будет в порядке!
— Сколько вас прибыло?
— Хватит! — заверила тень. — Окружим вниманием со всех сторон!
— Как Захаров?
— Плохо! Нет, товарищ капитан, он от нас больше не уйдет. Езжайте спокойно!
Вера и ее комната не понравились Гореллу. Комната была стиснута со всех сторон соседями. Стены ее пропускали голоса. В коридоре все время возились дети и проходили взрослые. Горелл чувствовал, что его посещение привлекло внимание всего дома; он жалел, что пришел.
И прежде чем уйти, он решил увериться, не следят ли за ним, обошел двор, заглядывая в темные углы, всматриваясь в тени.
Оглядел кучу бревен, сваленных возле флигеля.
Вокруг было тихо и безлюдно.
Горелл вышел за ворота.
Начинало светать. Мрак выцветал в деревьях, дома и предметы словно слабо светились в полумраке.
Горелл пошел по улице.
Жаль, что не мог видеть в этот момент капитан Захаров, как его товарищи «провожают» Горелла! Очень уж здорово на этот раз у них получалось.
Жаль, что не видел полковник Смирнов своих работников в эту тревожную, трудную ночь. У него отлегло бы от сердца.
Улица была пуста.
По ней шел только Горелл.
Для него жизненно важно было определить сейчас, нет ли за ним преследователей. От этого зависели все его дальнейшие планы и поступки, судьба дела и, надо прямо сказать, его собственная, бесценная жизнь.
Несколько раз он останавливался, всматривался и прислушивался.
Дважды он применял безошибочный способ проверки. В первый раз перепрыгнул через забор и не побежал, а прильнул глазами к щели в досках и долго вслушивался в дыханье пустой улицы.
Нет, он был один. Ни звука, ни тени!
Второй раз он скользнул в ворота и опять долго вглядывался и вслушивался.
Решительно он был один в это белое глухое утро.
Он вышел из ворот и теперь уже пошел ровным шагом человека усталого, с удовольствием возвращающегося домой, на отдых.
А по пятам за ним шли люди в отвратительно влажной от колоссального напряжения мускулов одежде, готовые идти так, если понадобится, много часов и дней, пока не сменят товарищи или не будет дано распоряжение выйти врагу навстречу и навсегда отрезать ему отступление.