— Нет, нет, господа! Я очень вам благодарен за доверие… Но я на это не пойду. Я вас совершенно не знаю. Не знаю также, кто вас прислал. Прошу не обижаться на меня, но так уж не раз было, что кого-нибудь подговорят перейти зеленую границу, а потом… только его и видали! Прошу вас не ставить мне этого в вину… но, правда… я вас не знаю. Не хочу я гнить в польской тюрьме, нет!
— Вы нам все больше нравитесь, герр Ландвойгт! С такой предусмотрительностью и благоразумием вы пойдете далеко. У вас действительно нет оснований верить нам на слово. Но мы не одиноки. Просим вас завтра зайти в полицейский комиссариат на Фресенштрассе, пятнадцать. Там вы поговорите о нас с начальником отдела «V». Вы, конечно, осведомлены, что это политический отдел. Там вы все узнаете о нас, и это будет для вас более важно, чем уговоры двух посторонних людей. Конечно, мы можем рассказать о себе все, но вдруг вам что-нибудь покажется сомнительным. А там… там государственное учреждение! Завтра мы снова приедем сюда. Можно в это же время? Вы уже будете о нас знать многое, и у вас останется день на размышления. Как это говорят французы — ночь приносит хорошие советы. Согласитесь вы на нате предложение, значит большой заработок в вашем кармане. Не захотите, мы все равно расстанемся друзьями. Вы нам очень нравитесь, и мы хотели бы договориться с вами, но в конце концов Берлин изобилует молодыми смелыми людьми, которые хотят заработать побольше… До завтра!
Глава вторая Третья папироса
Нет, мы не пойдем с Гейнцем Ландвойгтом в здание президиума западногерманской полиции. Правда, мы могли бы без особого труда попасть туда, если… если бы мы, например, крикнули на одной из западноберлинских улиц «Да здравствует мир!» или «Долой наследников Гитлера!» Нас сразу бы приволокли туда. Поэтому лучше пройдемся пока к старинной западноберлинской ратуше, где сейчас поместился председатель так называемой «Свободной демократической партии Германии», то есть одной из партий правительственной коалиции Западного Берлина. Его имя — Карл Губерт Швеннике. Он мог бы рассказать нам множество любопытных вещей о делах разведки, так как при Гитлере носил пышный титул «Abwehrbeauftragter der Geheimen Staatspolizei»[2], то есть был уполномоченным гестапо по делам контрразведки. Сомнительно только, захотел бы он разговаривать с нами…
Время на часах ратуши летит быстро. Нам пора возвращаться во французский сектор, где сегодня должен быть продолжен вчерашний разговор. О, теперь он, вероятно, будет иным…
Что мы видим! Фрау Гильда Ландвийгт хлопочет возле стола, накрывает его снежно-белой скатертью, ставит три хрустальные рюмки и бутылку коньяку. Ее муж уже не ходит в рваных шлепанцах и мягкой рубашке, как это было вчера. Сегодня он одет в новый костюм, а его гладко зализанные волосы хранят следы недавнего пребывания у парикмахера. Почти одновременно с сигналом, возвестившим по радио 18.00, у входных дверей раздается звонок. Гейнц Ландвойгт выключает приемник, обрывая диктора РИАС (радиостанция в американском секторе), который читал последние известия, и спешит навстречу гостям. Звучат обычные банальные фразы. Потом звенят рюмки: трое мужчин слегка чокаются при громком «Прозит!» Гейнц Ландвойгт еще раз проверяет, не подслушивает ли кто под дверью, и с увлечением рассказывает гостям результаты своего разговора в полицей-президиуме. Оба прибывших слушают с легкой улыбкой: ну, теперь герр Ландвойгт сам знает, с кем имеет дело.