С того момента, когда на карте появился флажок с именем Конрада Врукка, сам он оказался в сетях и судьба его была предопределена. Его можно было бы сравнить с прокаженным, заразным человеком: каждый, кто завязывал с ним какие-либо отношения неслучайным образом, немедленно привлекал к себе внимание и вызывал подозрение. В результате это приводило к изъятию из общества всех тех людей, которые сознательно помогали посланцу генерала Гелена в его вражеской работе на территории- страны.
Конрад Врукк обязан был высылать написанные тайными чернилами шпионские рапорты. Однако он скоро пришел к выводу, что распорядители могут оставить его в дураках, если получат все его информации. Врукк полагал, что когда он вернется в Западный Берлин, предварительно выслав туда все добытые шпионские сведения, то Кайзер вообще отопрется и скажет, что сводки до него не дошли. В этом случае он не заплатит Врукку ни пфеннига. И агент счел более благоразумным вместо отсылки писем самому явиться с наиболее ценными материалами и продиктовать свою цену. Тогда Кайзеру ничего больше не останется, как только глубоко засунуть руку в карман, наполненный новенькими долларами. Поэтому-то в четырех своих письмах дальновидный (по его собственному мнению) геленовский агент уведомлял хозяев только о том, что он перешел границу, и предупреждал о своем возвращении в Берлин к 8 октября. Шпионские рапорты он оставил при себе. Что же в них было? Какие сведения раздобыл шпион Врукк?
Разумеется, этого я не знаю, а если бы и знал — не напишу, хотя бы потому, чтобы данная информация, не попавшая в руки Гелена через его агента, не достигла Берлина благодаря… рождению этой книги. Во всяком случае генералу Гелену есть о чем пожалеть, так как польские органы безопасности охарактеризовали некоторые добытые Врукком данные как «довольно ценные и конкретные».
Каждый знает, что не так-то легко запомнить выловленные в течение многочасового разговора отдельные имена, цифры, названия городов или улиц. Очень помогли бы тут записи, но вести их открыто, как вы сами понимаете, шпион не имеет права. Зато он может держать руку в кармане и на предварительно подготовленной коробке от папирос нанести какую-то цифру, бездумно названную едущим в отпуск солдатом. Но дальнейшие манипуляции в том же кармане, если разговор ведется долгий, могут привлечь внимание остальных пассажиров, а также (ведь пишется это вслепую) замазать предыдущую запись. Поэтому у Врукка в каждом кармане брюк и пиджака приготовлены кусочки картона и маленькие огрызки заточенных карандашей. Он перекладывает руку из кармана в карман и без особого труда ведет записи, которые через несколько часов прочтет в уборной вагона и запишет в блокнотик. Тут же он приготавливает себе новые «боеприпасы» для очередной записи.